Чудесная командировка подальше

- Что молчишь и смотришь эдак? Рыжие рождаются либо очень хорошими, либо очень плохими людьми. Ну, я точно не хорош. И ты кровь порченная. В атласной шкурке, - пресловутую шкурку Лус с большим удовольствием поцеловал.

Тут ему на ум пришла одна занятная антиобщественная идея.

- Стой здесь, жди.

Наемник загрохотал сапогами по хлипкой лестнице. Вскорости он вернулся, таща за шкирку чернявого скрипача с грустными глазами. Тот безуспешно упирался и жалобно канючил. Но внезапный поклонник искусства был неумолим. Насильно вдавив музыканту монету в ладонь, Лус скомандовал играть и для пущей убедительности пригрозил кулаком. Осознав всю тщету земной жизни, скрипач приложил инструмент к щеке и повел смычком по струнам. Полилась щемящая восточная музыка. Даже когда она закончилась, в бархатной ночной тишине казалось все еще звучала нежная мелодия.

Откуда так быстро наемник смог найти согласного на романтическое настроение скрипача история умалчивает. Известно, только, что в тот вечер, похоже, не они одни были настроены на уютное примирение.

Под такую музыку даже позабылось, что эта страна доставила столько хлопот.
Шарлотта улыбнулась стараниям Луса и, хотя сейчас было не самое подходящее время для развлечений, она протянула руку к собрату и посмотрела пристально.
- Пригласите меня на танец, мой друг.

- Я человек простой, пляскам благородным не обученный, так что того этого... Мадаааам, не найдется ли в вашей танцевальной книжке свободной строчки в этот чудесный вечер?

От неожиданной просьбы Лус сконфузился, но быстро пришел в себя и с напускным сарказмом изобразил галантного кавалера. Он вывел Шарли на центр крыши, скрипач снова принялся играть. Удивительно, насколько быстрым и ловким Лус был в драке, настолько же неповоротливым и деревянным он был в танцах. Под чутким руководством Шарли ему удалось в конце концов сносно освоить пару па.

- Ну довольно, - Лус не глядя отсыпал музыканту денег и от души рассмеялся, глядя как тот спешит удалиться, - Я пообещал его прирезать, если тебе не понравится.

За время танца Шарлотта смогла терпеливо снести все тринадцать шагов по ногам и даже одно нелепое столкновение грудью. Танец вышел весьма комичным, возможно, трагичным для Луса, и с риском жизни для Шарлотты, но, как ни странно, идеальным для разрежения обстановки.

- Подумать только, - рассмеялась она, как только скрипача и след простыл. - Буквально нам грозила смерть в самом ее позорном виде. Но я тебе более, чем благодарна за всю эту поездку, мой друг. И за восхитительный танец тоже. Еще никто не пытался исполнить столько па в одном прыжке.

Мой друг. Не более, чем игривый оборот речи. Несмотря на трезвую рациональность этой мысли, Лус позволил себе улыбнуться.

* * *

На следующий день путники выехали засветло. Поначалу перед ними расстилалась унылая каменная пустыня грязного серо-желтого цвета. Вдоль дороги изредка встречались тощие деревья с невзрачными мелкими листьями. Лишь спустя несколько часов впереди появился красноватый песок, переходящий в дюны. Древний тракт постепенно забирал к северу, огибая сердце пустыни по краю. Неприметная куча камней служила знаком, что пора сворачивать с наезженного пути. В песке лошади едва переставляли ноги. Барханы сменялись барханами, и дышащая зноем пустыня казалось бесконечной.

Лишь к вечеру впереди показались знакомые скалы. Узкое ущелье привело всадников к воротам конюшни, искусно скрытым среди нагромождения камней.

- Иди передохни, я займусь лошадьми.

Следуя своим словам, Лус расседлал коней, напоил, задал корма. Он убедился, что Шарли ушла, и зашел в закуток, где хранились лопаты и вилы для чистки стойл. Из-под грязной тряпицы Лус извлек заряженный арбалет, довольно хмыкнул и вышел обратно в ущелье. Отвесные стены только казались неприступными; если постараться, то можно было найти опору для рук и ног, что рыжий и проделал. Он влез на небольшой уступ, устроился между валунами и принялся ждать.

Через час его терпение было вознаграждено. По следам путников с опаской двигался человек, пристально рассматривая песок под ногами. Это его и подвело. Тявкнул арбалет, в грудь лазутчика с влажным хрустом вонзился стальной болт.

Лус быстро спустился к лежащему на земле раненому, окинул его угрюмым и враждебным взглядом. В ответ тот плюнул красным и прохрипел: "сдохни, неверный". Такая постановка вопроса вызвала у Луса злобную усмешку.

- Нет, неверный - это ты. У тебя на лбу знак Эллиона, твой бог тебя не признает, - Лус принялся вырезать на лбу умирающего кривенький, но вполне узнаваемый символ.

- Нет, не делай этого, я все скажу, - кашляя и захлебываясь кровью, раненый пробормотал несколько фраз и отбыл в мир иной. Лус задумчиво почесал в затылке, переваривая услышанное. Пожал плечами и перетащил труп в расщелину, где наскоро забросал камнями.

Отдыхать долго не пришлось. Точнее, отдыхать было не с кем, поэтому Шарлотта просто устроилась поудобнее на хлипком стульчике, откинув голову на стенку в конюшне и углубилась в чтение какой-то книжонки, завалявшейся некогда в сумочке. Как всегда, где-то с середины книги.

Спустя десятки страниц и несколько выкуренных сигарет, в импровизированную конюшню зашел Лус, отвлекший женщину от чтения.
- Мы здесь на ночлег? Или отправимся дальше? - Шарлотта вопросительно посмотрела на наемника. - и у Вас кровь на рукаве.

Лус угрюмо взглянул на рукав.

- Это не моя. За нами хвост увязался от самой Валенсии, кто таков - непонятно, сколько их - неизвестно. Обождем для верности до завтра, утро вечера мудренее.

- Да и чего кота тянуть за хвост, пора с Третьей потолковать о моей блестящей будущности в ордене.

- Согласна. - Женщина утвердительно кивнула, положив книгу на колени.
- Но для начала нужно понять, что важнее - твое будущее в ордене или голубятня?

Импровизированная конюшня наполнилась запахом вишневого дыма, от которого лошади недовольно зафыркали, пожевывая сено.
- Кстати, что это за место? Если ты о нем знаешь, не удивлюсь, если о нем знает кто-то еще. Ты уверен, что оно безопасно?

Чем меньше женщине объясняешь - тем меньше приходится выслушивать возражений. Для Луса это жизненное наблюдение стояло в одном ряду с теми фактами, что вода мокрая, а снег - холодный. Однако Шарли временами демонстрировала разумное соображение, что рыжий относил на счет благотворного эффекта вдовства. Поэтому он терпеливо повторил:

- Сначала орден. Остальное подождет.

Из сгруженных на утоптанный пол тюков появился сверток с предусмотрительно прикупленной снедью, вино, одеяла. Лус принялся обустраивать ночлег; навык, отработанный до автоматизма его беспокойным образом жизни.

- Это стоянка контрабандистов и скупщиков краденого, - Лус слегка усмехнулся, припоминая былое, - Теперь, со всеми этими фирманами и снующей повсюду солдатней, этим путем вряд ли кто пойдет. Если до заката никто не явится, то можно спать спокойно. Вполглаза спокойно, в Черной пустыне безопасных мест нет.

Оставив Шарли пользоваться скромным комфортом их временного убежища, Лус отошел к воротам и устроился караулить вход. Вопреки его опасениям, скрытое в песках убежище нелегальных торговцев никто не потревожил. Когда ночь окончательно вступила в свои права, и над остывшими барханами поднялся колючий ветер, переходящий в песчаную бурю, Лус накрепко запер двери. В темноте, едва подсвеченной угольками затухающего очага, он присел на импровизированную постель рядом с лежащей Шарли. Рыжий стащил сапоги и вполоборота бросил в темноту:

- Ты когда-нибудь жалела о содеянном? Каково это? - Лус, нахмурившись, потер ладонью грудь. - Нутро саднит. Экая глупость. Жизнь - она, как банка с пауками, которые жрут друг друга. Хочешь жить - жри соседа, силой или подлостью. Большие пожирают малых, чтобы поддержать свою жизнь. Сильные пожирают слабых, чтобы сохранить свою силу. Кому везет, тот ест больше и живет дольше других, - вот и все! Отчего тогда так паршиво?

Изгой резко рубанул рукой воздух и обернулся, но его уставшая за день спутница безмятежно спала. Нечаянное надсадное откровение пропало втуне, Лусу так и не удалось поймать ускользающее ощущение, похожее на музыку во сне. Он длинно выдохнул.

- Ты женщина, тебе не понять. Пристроишься за спину какому-нибудь мужику-пауку потолще и горя не знай.

* * *

К утру буря утихла, словно и не бывало. Под выбеленным небом пустыня расстилалась во все стороны - бесконечная, первозданно ровная, нетронутая следами живых существ. Еще один долгий изнурительный переход под палящим солнцем привел путников к Хранилищу и ознаменовал окончание чудесного путешествия >>>

****

Далеко-далеко на севере пустыни, на одном из постоялых дворов, кипела и бурлила жизнь. Старый Ахмет, владелец постоялого двора, сидел в тени шатра, отрешенно смотря на снующих вокруг людей. Здесь редко бывало так многолюдно - место было выбрано крайне неудачно, вдали от торговых путей. И старый Ахмет был бы очень рад неожиданному каравану, пришедшему ночью, если бы не странности, резавшие ему глаз с самого начала.

" Слишком много стражи для торговцев, слишком мало верблюдов с тюками товара. Слишком сурово вели себя эти люди..."

Этих "слишком" - было чересчур много. И это не давало Ахмету покоя - хотя, как всякому владельцу постоялого двора, ему бы прыгать и скакать, благодарить всех богов за нежданных постояльцев.

Вздохнув, Ахмет встал, и, отвесив подзатыльник нерадивому служке, отправился на кухню - в котлах во всю варили верблюжатину. Тревога зарождалась в сердце Ахмета. Пока еще маленькая тревожная искра. Что будет дальше?

Спустя довольно много времени...

***

Караван мерно плыл через пустыню. Верблюды с гордым видом важно переставляли свои ноги, шаг за шагом уходя на юг. Далеко-далеко позади, на севере, осталось то, что раньше было постоялым двором. Лишь ветер теперь гулял над пожарищем, да испуганно верещала случайно залетевшая птица...

Весим-паша, укутав с ног до головы свое жирное тело в шелковый халат, возлежал в паланкине, мерно покачивавшемся при ходьбе верблюда. Погонщик старался не шуметь, но редкие его выкрики все равно вызывали тихую злобу у паши. Он - тот, кто почти держал в своих руках пол-мира, тот, кто манипулировал принцем как марионеткой, тот, кто уже примерял на себя драгоценный халат султана - теперь вынужден скрываться и терпеть лишения.... Ну нет, меня так просто не возьмешь! думал Весим-паша, и кулаки его сжимались от напряжения...

"Надо расслабиться", подумал паша. Выпустив через ноздри дым от маленького походного кальяна, заправленного драгоценным наркотиком, он откинул занавеску, и сделал знак рядом едущему офицеру:

- Мальчишку!...

В глазах крутились разноцветные точки. 

Привели внука старого Ахмета. Владельца постоялого двора, как и всех его слуг, убили накануне выхода в пустыню. А вот семилетний Джамил, маленький, смуглявый, с большущими, нехарактерными для жителей пустыни глазами - выжил. Выжил, что бы окунуться в ад...

Сальные глаза паши встретили Джамила. Из глубины затуманенного сознания подымалась похоть.
...

Караван держал путь на Юг. В самое сердце пустыни - туда, откуда прибыла странная парочка. Та, что сдетонировала гнев султана. Та, что разрушила всю годами создаваемую сеть предателей и шпионов...

"Убью!" - только одна мысль свербила мозг паши, "Убью!" - и плавали в мутном воздухе огромные глаза подмятого Джамила...
>>>>>