Змеиная Охота

Эллина поднялась с дивана, показывая, что разговор намерена окончить.

- Что мне в Вас всегда нравилось, уважаемый Энигер, так это умение оказаться в нужном месте и в нужное время, - она очаровательно улыбнулась и извлекла из маленькой сумочки в виде расшитого золотыми нитями бархатного мешочка серебряную ложку, - Серебро реагирует с большинством ядов, которые в ходу при дворе. Берегите себя. Я постараюсь устроить так, чтобы Медия облагодетельствовала Вас землями, - Рэйт медленно кивнула, не сводя с Энигера взгляда, - Но взамен я хочу, чтобы вы познакомили меня с настоящим хозяином сего чуда, - она кивнула на шкатулку с амулетом, - Маленькая личная просьба, посол. - эльфийка заговорщически блеснула небесной синевой глаз.

Предатели и лгуны должны умирать. Но в удобное время и при удобных обстоятельствах, когда еще больше пользы из них вытянуть становится просто невозможно.

- Нотарильно заверенные бумаги из медийского посольства, куда я впишу координаты, должны быть готовы   ДО  Военного совета. Иначе вам придётся воочию убедиться насколько вы правы, считая, что на одни деньги полагаться не стоит,- хищно улыбнулся в  ответ Энигер, беря предложенный столовый прибор из холёных пальцев герцогини.

- На подобные  просьбы, Ваша Светлость, у вас пока нет оснований,- продолжал он, примерив в воображении на чопорную эльфийку все свои потайные удовольствия,- Так что  не будем мешать политику и личные инсинуации. Возможно я вас и ознакомлю более подробно  с происхождением артефакта, при располагающих обстоятельствах.

И слава всем богам, что нет оснований. Иначе эта гладкотелая нимфа пошла бы на любые шлюшьи уловки, что бы вывернуть мне  мозги в свою пользу,- цинично прокомментировал про себя Энигер.

-Благодарю за заботу о моём бренном здоровье, - уже окончательно нейтрально добавил кальфоенец поднимаясь на ноги, и отвешивая безукоризненный светский  поклон.

Беспрестанно улыбаясь, Эллина покинула апартаменты Энигера и в сопровождении слуг и фрейлин удалилась в левое крыло императорского дворца, где располагались ее покои.

на следующее утро герцогине пришли известия о том, что второе "чудо" благополучно выкрали люди шехзаде Фахида, после чего гонец был найден обезглавленным в подворотне.

***

Замок герцога Вон Генгебаха.


- Пиши так, Мёбиус. Сим завещаю свой родовой замок, земли, титул герцога, все привилегии и почести управляющего имперской торговлей своему старшему сыну Лоренцу в случае его женитьбы...Так же обязательным условием является процедура консумации, после свадебной церемонии в присутствии доверенных лиц, а именно..., - старый герцог закашлялся. После изматывающего приступа кашля, он обмяк и, тяжело дыша, прикрыл тяжелые веки.

- Ваша Светлость? ...доверенные лица, кого изволите назначить доверенными лицами? - тревожно подал из угла свой гнусавый голосок нотариус.

- Да...доверенные лица. Доктор Кауц, епископ Гилен, её Светлость герцогиня, моя жена, и ты, Мёбиус.

***

Поместье

- Анна! - Паола, улыбаясь, забежала в гостиную, принеся с собой ночной запах свежих виноградных листьев.
На волосах ее красовался роскошный венок из виноградных лоз, а на шее следом вошедшей Беатриче - ожерелье из крупных темных гроздей.

- Меня выбрали Королевой Урожая! - Паола покружилась перед сестрой, чтобы та рассмотрела ее получше, - конечно же, я отказывалась, не подобает хозяйке отбирать шансы у простых девушек. Но они все так искренне уговаривали! Там все танцуют и там так весело!

Беатриче, довольная, что грустные мысли выветрились из головы молодой госпожи, добродушно улыбнулась:

- Доброго вечера, госпожа Анна! Урожай нынче очень хорош. Говорят, виноградники в этом году дадут вина поболе, чем в последние пять лет.

- В таком случае, на Королеву Урожая свалится еще одна забота, - Третья тепло улыбнулась, приглашая сестру присесть рядом на диван, - Проследить, чтобы в винодельнях никто не отлынивал. Если все пойдет хорошо, то торговля вином возобновится и даже можно будет выкупить южные плантации, с которыми отцу пришлось расстаться десять лет назад. Но делами мы с тобой займемся завтра, Паола, приведем в порядок документы, сверим расходные книги, составим план на следующие полгода, чтобы у тебя и впредь не возникало сложных проблем. Вильгельм мне уже сообщил, что пока вы ездили в Медию, ничего не приключилось, кроме пары краж.

- Скажите, графиня, а правда ли  толкуют, что в ваше вино добавляют немного опия? - подойдя и учтиво склонившись спросил у Паолы наемник.

Опередив Паолу, ответила Анна:

- Разумеется, нет, Адриан. Истинные гурманы вряд ли оценили бы подобную вольность с нашей стороны по достоинству, но наша кухарка часто делала для отца глинтвейн с опием. В последние годы жизни он едва ли не постоянно чувствовал боль и тревогу, и только приняв это своеобразное лекарство мог работать. Видимо, отсюда и пошли эти странные слухи.

Паола улыбнулась мило и вежливо, как полагается с подчиненными из среднего слоя.
- Вы можете прямо сейчас в этом убедится. Старейшина прислал бочонок молодого вина в подарок дому. Вы очень обяжете нас, если возьмете на себя труд найти ему полезное применение.

Наемник коротко взглянул на Анну и не заметив возражений, кивнул и вышел.
Паола прошла к маленькому столику в углу и осторожно сняла венок. Пара прядей зацепилась в лозе и, выпутывая, Паола намеренно-непринужденно спросила:
- Анна, а ты как считаешь, что лучше - любовь или уважение?

Анне показалось, что она ослышалась. В её глазах Паола слишком часто представлялась до сих пор ребенком, но в этот раз она одернула сама себя: ей было даже меньше, когда подобные  размышления заполонили большую часть сознания.

Ирония была в том, что Третья, пожалуй, сама не знала ответ на этот вопрос. Именно в таком виде, когда нужно выбрать что-то одно.

- Настоящая любовь без уважения существовать не может, Паола. Если так называемая любовь встает альтернативой уважению, то это не любовь. Увлечение, похоть, влюбленность. Иллюзия, которая рассыплется и ничего от себя, кроме горечи, не оставит, - медленно проговорила Анна, раздумывая.

А что бы она сама выбрала, случись ей делать такой выбор? Стыдно не знать ответы даже на такие простые вопросы. Даже самой перед собой.

- Значит, - Паола медленно обошла комнату, разглядывая статуэтки нимф в нишах, - когда ты любишь человека, прекрасно зная все его недостатки, прощая ему раз за разом все обиды, которые он творит тебе вольно или невольно, когда подлости его оправдываешь тем, что такова его сущность, и в его понимании это и не подлость, а обычай, это же...

Паола подошла и села около Анны, мягко взяв ее руку в свою, как часто делала в детстве.

-...ведь это же не уважение? Но любовь, несомненно. И ты говоришь, что это недолгая иллюзия?

- Прощать бесконечно вряд ли возможно, Паола. Если у тебя есть самоуважение, разумеется. Человек без самоуважения - зрелище жалкое и, на мой взгляд, не достойное ни любви, ни уважения. Даже жалости недостойное, потому что жалость не мотивирует человека стать лучше и сильнее, скорее наоборот, развращает и усугубляет эту катастрофу. Но прощать грехи можно по нескольким причинам: первая из них - если тебя эти грехи не заставляют невыносимо страдать в душе каждый раз. В таком случае и самоуважение не страдает, если ты перед собой честна. Вторая: если зависимость от человека велика настолько, что задурманенное страстями сознание заставляет тебя ломать себя только ради того, чтобы видеть его подле себя. На мой взгляд, вторая причина - явление ненадежное. Потому что душевные силы кончаются, терпение истлевает, злость и обида отравляют всё нежное, что ты испытывала в своем сердце прежде, - она внимательно посмотрела на Паолу, словно пытаясь угадать, про реально существующего человека ли идет сейчас речь, или сестренка решила предаться размышлениям об одной из вечных тем мироздания, - Почему ты спрашиваешь, Паола? Ты в кого-то влюблена?

Рука Паолы дрогнула и она шепотом выдохнула:
- Ах, Анна, я не могу понять! Он красив и смел, он такой пылкий, никогда не отступит, если наметил цель. И... он так осторожен и галантен со мной. Мне кажется - прикажи я ему умереть, он перестанет дышать только для того, чтобы я была довольна.

Паола подняла сияющие наивные глаза:
- Я знаю, что он безрассуден. Он чуть не погиб ради одного моего взгляда...От этого так больно и сладко на сердце, так радостно, ты не представляешь, Анна! Я каждую минуту думаю о том, вспоминает ли он обо мне сейчас. Тоскует ли? Мне кажется, я слышу его мысли... Это любовь, Анна, или наваждение?

Анна длинно выдохнула и крепко обняла сестру.

- Надо было мне догадаться самой. Молчаливость, меланхоличность, задумчивость и плохой аппетит..и все это как раз после бала, - они какое-то время просидели молча, потом Анна отстранилась и уже серьезнее посмотрела на сестру, - И кто же он? Он хотя бы назвался?

Паола улыбнулась и устроилась поудобнее для долгих обстоятельных рассказов.

Ночь окончательно вытеснила вечер, за окном пели цикады, об абажур большой настольной лампы бился красивый черный мотылек.

***

Поразительно непривычно было снова переступать порог этой комнаты, хотя с тех пор как Анна ее покинула так надолго, здесь совершенно ничего не изменилось.

Все те же непроницаемые портьеры, заслоняющие своей массивной тканью такое же непроницаемое стекло витражных окон. Комната, обшитая темным деревом и расписным шелком: то ли птицы, то ли сюрреалистические цветы издалека выглядели растекающимися чернильными пятнами.

Кровать с высоким пологом, но гораздо меньше той, что была у Анны в Хранилище. Камин. Диван с темно-красной обивкой, пара низких кресел, кофейный столик. Чуть дальше, у противоположной от камина стены - комод и зеркало.

Ни следа пыли, однако пахло пустотой. Так пахнет только в комнатах или домах, чьи хозяева слишком долго не возвращались обратно. Анна прошла к комоду и поставила на черную лакированную поверхность урну, что до этого обнимала в руках.

Время было настолько поздним, что его впору было назвать "слишком ранним". Даже не раздевшись толком, Анна прилегла на кровать и попыталась  задремать. Сон упорно не шел. Какая-то тревога шевелилась в душе. Билась о ребра своими крыльями, как бабочка, повстречавшаяся с лампой.

Поуговаривав себя где-то с минуту, она все же поднялась с постели и вышла из комнаты в темный коридор. Свечи не горели, и коридор мог казаться кромешным и бесконечным, но только не для Анны, которая знала каждый камень наощупь.

Триста пятьдесят четыре шага до поворота в северное крыло. Еще восемьдесят шагов до мраморной лестницы. Сорок семь ступеней до третьего этажа. Две дюжины шагов, затем - свернуть направо. Девяносто шесть ступеней винтовой лестницы.

Обсерватория отца. Круглая, с двенадцатью гобеленами по периметру зала.

Третья невесело усмехнулась, подойдя к гобелену с изображенном на нем создвездии Печатей.
Не отодвигая тяжелую ткань, прислонила руку к закрытому тайнику.

Здесь все и началось.

зачем-то поблуждав кругами по обсерватории, Анна остановилась у какой-то статуи (отчего-то она подумала, что это именно статуя), завешенной белой тканью. Как только ткань упала, Анна увидела саму себя, отраженную в высоком зеркале. Оно, словно брат-близнец, было похоже на то, что стояло в ее спальне в Хранилище. Третья протянула руку к раме и бережно провела по ней пальцами.

Странно, что прежде она его здесь не замечала. Задержав взгляд на своем бледном отражении, колдунья было собиралась накинуть пыльную ткань обратно на зеркало.
Но отражение внезапно подернулось рябью и потемнело, выхватывая из своей глубины сумрачные очертания чего-то, что явно не имело никакого отношения ни к обсерватории, ни к Анне, стоящей перед  зеркалом. Она будто бы видела взмах крыльев где-то в глубине зеркала. Отражение множество глаз, а после...

- Что? - вырвалось у нее вслух, когда в зеркале нечетким, но узнаваемым отражением мелькнуло лицо с разными глазами. И тут же растворилось.

Императорский Дворец. Зал Военного Совета.

На скамьях амфитеатра, в просторной круглой зале, опоясанный под сводом широкой лентой фресок с легендарными баталиями древности, собирались и рассаживались приглашённые избранные.
Стоящий в центре, на возвышении, трон  чёрного дерева инкрустированный мельхиором, ещё пустовал.

Тревога и предчувствие перемен неуловимым лихорадочным маревом висели в воздухе.
Между рядами сдержанно переговаривались в пол голоса, обменивались таинственными взглядами, передавали друг другу короткие записки.


При появлении Энигера по амфитеатру прокатился сдержанный гул.
Под эскортом четырёх военных посла провели и усадили на отдельный ряд, самый первый, напротив тронного возвышения.
Кальфеонец невозмутимо обвёл глазами  волнующиеся ряды.
Все лица были напряжены- слухи о медийском демоне, один страшнее другого, отравой просочились уже  во все слои населения.


Подброшенные откуда то с верхнего яруса несколько листов документов упали в прямо руки Энигера.
Он бегло прочитал их и подняв взгляд встретился с многозначительно улыбающейся герцогиней Рэйт, сидящей через ряд от него.
Кальфеонец кивнул ей, и бережно свернув спрятал документы.

Раскатисто торжественно зазвучал государственный гимн, все поднялись со своих мест, склонившись в поклоне.
Маршал Эрн и его гвардейцы расположились защитным полукольцом, за их спинами прошествовал император, и в одиночестве поднялся к чёрному трону.

Рэйт и Энкаррос сидели рядом и многозначительно обменивались взглядами. Накануне состоялся Тайный Совет, где все сторонники смены режима приняли активное участие. Большая часть Лордов в этой зале была куплена и обработана людьми Рэйт. Теперь оставалось только ждать, когда Император начнет Военный Совет.

- С именем милостивого и милосердного Эллиона, Творца неба и земли и всего сущего, мы открываем заседание Военного Совета.

Император кивнул, и тотчас юный паж с объемным свертком в руках торопливо просеменил на середину залы. Согнувшись до земли, он раскатал сверток по плиткам пола. Эта была карта мира, искусно вытравленная на тончайшей коже.

- Не догадываетесь, зачем я велел принести эту карту? Именно так весь мир должен лежать у нас под ногами. Теперь мы не просто империя Запада, скоро мы станем хозяевами и Востока. Мы пронзим своим мечом сердца еретиков и нечестивцев - от Альта Новы до Валенсии. Но и от юга мы не отвернемся. Наши границы расширятся от Трента далее в эльфийские земли.

- Наша первая цель - остров Фильвара, ворота залива Мечей. Северное море будет кальфеонским озером. Никто без нашего позволения не поднимет там паруса или свой флаг. Молниями, течениями и ураганами для них будем мы.

Рэйт поднялась со своего места со вскинутой рукой в просьбе дозволения говорить.
Получив дозволение, однако, приправленное сосредоточенным недобрым взглядом властителя, герцогиня заговорила.

- Ваше Величество, война в ближайшее время - шаг не мудрый, - когда эти слова были произнесены, по зале пробежалось взволнованное бормотание, - Вашим главным козырем были внезапность и, - она кивнула на Энигера, - Демонический Артефакт. Мои шпионы как раз перед заседанием совета уведомили меня, что Валенсия набирает рекрутов и готова мобилизовать войска по первому требованию Альхазред-хана. Более того, мои шпионы доложили мне, что при дворе султана был перехвачен другой артефакт, природа которого пока что неизвестна, но по описаниям он выглядит так же и распространяет такую же вопиющую энергию смерти. Ваша блиц-атака ныне обернется продолжительной и крайне кровопролитной войной, которая полностью выпьет из Кальфеона все соки. Нужно ли мне напоминать Его Величеству, что Империя сейчас находится на грани восстания?

- Война между Востоком и Западом неизбежна. Ваши шпионы, герцогиня, поработали не зря - на южный границах Валенсии собираются большие силы. Для чего? Взять под контроль Черную пустыню и сокрытые в ней черные камни, после чего Валенсия станет неостановима. Это не война за ресурсы или мелкие интересы различных кланов, это вопрос выживания нашей цивилизации. Или мы ударим первыми и предотвратим катастрофу - или султанат принесет войну к нашему порогу, хотим мы того или нет. Страх того, что это может случиться, давлеет над сердцами и умами наших подданных, порождая сомнения и смуту. Их смятение - результат нерешительности и попыток отвернуться от назревающей беды. Именно поэтому мы должны быть тверды и непоколебимы, мы должны быть едины перед лицом общей угрозы. Сие есть испытание, ниспосланное нам Эллионом, и мы должны быть готовы принять его, отринув сиюминутные прихоти, как требует наша вера.

- Собираются для обороны, а не наступления, Ваше Величество. И они превосходно отразят любую нашу атаку. А уже после, распаленные и разозленные, двинутся дальше: захватывать наши земли, осквернять наши святыни, убивать наших сыновей и насиловать наших дочерей. Люди больше не верят ни Церкви, ни Вам. Выгляните в окно и посмотрите на столпы дыма. Знаете ли Вы, Ваше Величество, что именно жгут эти люди? Вы думаете, люди, оплевывающие портреты с изображением Его Величества и сжигающие их, подобно еретикам на кострах, пойдут воевать за нас? Да они дезертируют при первой возможности, переметнутся к Альхазреду. Я уже слышала подобные толки среди полков. Вы всегда были мудры, Ваше Величество. Не позвольте в этот раз азарту затмить Ваш холодный разум, - Рэйт стояла словно статуя среди затихшего зала. Она знала прекрасно, что в случае провала эта дерзость может обойтись ей очень дорого. Но кто не рискует....

- Я поддерживаю госпожу герцогиню, Ваше Величество. Сейчас воистину не лучший момент для решения насущных проблем силой, - поднялся Энкаросс.

- И я, Ваше Величество, склонен признать что герцогиня права, - подал голос Доминик Эрн.

И так, мало помалу, воодушевляемые примером предшественников поднялись со своих мест две трети заседателей. Осталась очередь Энигера.