Кабинет

Прошлое.
Резиденция ордена.
Дверь в кабинет хранителя. Два приглушенных голоса из-за двери.
- То есть вы жили в одной кельи, работали вместе, вместе ели и он казался вам абсолютно нормальным до случившегося.
-Мы мало общались. Он постоянно что-то писал в дневнике, иногда бурчал сам себе под нос…
- Не говорил ли он вам что-то о зеркалах, порталах, иных мирах?
-Нет, ничего такого
-Уверены?
-Да
-Не доводилось ли вам видеть такой символ раньше?
-Эм, что-то похожее было на дневнике Арчера…знаете когда хранитель Бартоломью распорядился провести исторический анализ несоответствия…
-Стоп! Что за распоряжение, об этом нет никаких отметок ни в картах учеников, ни в документах хранителя, мир его праху
-Арч, говорил это личная просьба и болтать об этом не стоит.
-Вы не общались, но он вам сказал
-Я просто увидел его дневник и
-И часто вы читали его?
-Это бы один единственный раз
-У меня нет больше вопросов, а у вас Магистр Крейн?
-Вы свободны
Вдруг что-то брякнуло
-О извините, я виноват!
-Документы уберите!!!
-Еще раз извините
-Иди те уже!
Дверь открылась, в коридор стремительно выскочил парень в робе, с огромным чернильным пятном на рукаве.

В кабинете стояли два статных мужчины в одинаковых серых сюртуках, глядели в окно, сложив руки за спиной:
-Что думаешь Крейн?
-Я думаю Бартоломью в конец спятил, раз разрешил сопляку без присмотра работать с такими книгами.
-И как быть?
-Ты хранитель, тебе решать. Я всего лишь магистр.
Последние слова прозвучали несколько язвительно и с кривой улыбкой.

Капля истории. Много, много лет назад, далеко, далеко, в провинции, славный орден «V», он же орден искателей и хранителей истины, создал хранилище для найденного и нуждающегося в сохранении, ибо складывать уже было некуда всю эту «правду». Редкие книги, древние свитки, колдовские амулеты, алхимические рецепты и прочие и прочее и прочее. Не одну подземную пещеру всё это занимало. В дальнейшем некоторые из ордена стали отсылать  часть своих богатств на хранение: картины, золото, ковры, женщин…шутка. Время от времени в обмен на членство в ордене, принимали на «хранение» имущество у богачей, торгашей, знати.  Орден рос, росло его влияние, библиотекари, переводчики, следопыты, искатели сокровищ стали… не будем сейчас об этом.

Полдень. Кабинет хранителя.
-Стой! Глупая птица! Стой!
По кабинету за вороном бегал новоиспеченный хранитель, пытаясь поймать птицу. Птица насмешливо металась то под стол, то под шкаф, хранитель скрючившись прыгал следом.
-Ты что делаешь?- зайдя в кабинет, спросил Крейн,- решил полы помыть.
-А ты сегодня сама наблюдательность,- отвечал из-под стола хранитель, - почитай свиток. Сегодня прилетела тульпа.
Крейн взял бумагу, встряхнул её.
-В связи с… необходимо…и в  кратчайшие сроки… сохранить звание «Хранитель»…порядковым номером…  а все прочие заменить ниже… постигающие… следующими…стратег?- с нескрываемы удивлением,-  изменения вступают в силу с момента оглашения.
Свиток плюхнулся со всем пренебрежением обратно на стол хранителя.
-Вам бы еще переименоваться в орден «Писателей» и  всё было бы в порядке,- с язвительным спокойствием отметил Крейн, подходя к распахнутому окну, дабы вдохнуть свежего воздуха.
-А вам?- с такой же спокойной язвительностью ответил хранитель, поднимаясь из- под стола.
-Подтверждения еще не пришло?
-Пока нет. Но велика вероятность, что мы здесь задержимся.
-Дааа, местный колорит восхищает.
По хозяйственному двору прошла корова, оставляя после себя «лепешки», за ней пара послушников ордена с ведром и лопатой.
-Самуель,- рядом с Крейном в окне появился хранитель,- постарайся держать себя в рамках.
По лицу Крейна проползла усмешка,- хорошо мамочка.  

Знакомитесь, тот что слева и пониже ростом Самуель Крейн: темные, длинные волосы, неосторожные борода и усы, повязка на левый глаз, деликатно укрытая прядями волос, ныне стратег ордена «V», справа его брат Персиваль Крейн, значительно выше в ранге- хранитель: темные длинные волосы в аккуратном хвосте, гладко выбрит. Возможно, если Самуеля побрить, они будут даже похожи. Оба одеты в серые сюртуки, с воронеными серебряными пуговицами. На пуговицах Самуеля были изображены птицы.

На левое плечо Самуаля присел почтовый ворон и вопросительно каркнул.
-Свободны,- ответил Крейн.
Глаза птицы сверкнули и она растворилась в сиреневой дымке.
- Удивительно, они тебе всегда так покорны, - как бы невзначай пробурчал Персиваль,- Как спалось?
-Сном мертвеца,- ответил Самуель.

... звякнул ключ, вытянутый из-за пазухи, попутно зацепившийся за браслеты...

Без тени сомнения Четвертая вложила его в замочную скважину и повернула. Зубчики замка цокнули на пределе звука, зацепились, поползли бесшумно, приводя в движение механизм замка, тихое мгновение, и ...

дверь отошла внутрь полутемного пустого кабинета мягким толчком хорошо смазанных петель...

Четвертая вошла в кабинет и неодобрительно втянула воздух. Пахло магией. Упорно, настойчиво пробиваясь сквозь слабый аромат духов и малознакомых запахов знатной горожанки, этот пряный флюид зла витал по кабинету бездушным эфиром, заставляя шевелится косички Четвертой и прогоняя целые стаи внезапных мурашек по лопаткам.

Четвертая бездумно поправила родовой амулет немудренного вида, что так удачно нашел и вернул ей колдун. Она тряхнула слабо звякнувшими сережками и двинулась к солидному секретеру, подозревая, что Орденская наличность находится именно там. Выдвинув ящик, Четвертая склонилась над содержимым, с одобрением рассматривая разложенные столбиком серебрянные монеты и мелкие разменные золотые слитки.

В зеркале сбоку Четвертой отразилась белым пятном ее копна волос и яркими кляксами - красно-желтая юбка...

Нуаз, долго дремавший, имитируя туземную побрякушку, дёрнулся, царапая Четвёртую по руке плетёной основой.
Чёрно жёлтые перья встопорщились, словно раздутые сквозняком, глаз бусина влажно блеснул, крутясь из стороны в сторону.
Будто его с усилием дёрнули за свободные концы, нуаз, закручиваясь винтом затянулся,и больно врезался в запястья хранительницы.

Серебряные монеты тонко запели, вырвавшись из дрогнувших пальцев Четвертой, ссыпаясь обратно в ящик, мимо, на плиты пола, разбегаясь в стороны тусклыми кружочками...

На Хранительницу напал старушечий глухой кашель, горло перехватило и сжало, не давая вздохнуть полной грудью. Руки дернулись к шее, словно желая помочь (а, может, помочь удушить надежнее), и тут же запястье загорелось новой болью - резкой и отрезвляющей. Новая боль перехватила панику, Четвертая изумленно скосила глаза на желтый ремешок-игрушку, словно не ожидая от него такой подлости. И тут же где-то проползла мысль, что дышать-то можно, хоть и с трудом, если не думать о горле,  а сосредоточится на другом.

Почти повиснув на открытом ящике, Четвертая тяжело тянула передавленным горлом воздух, понимая, что нужно или отойти или вовсе выйти. Краем распахнутого от ужаса глаза она уловила странное движение сбоку. Дернув головой в ту сторону, уставилась на собственное отражение в зеркале, да только отражение ли? Тут она сгорбившись, цеплялась за ящик, а там - тянулась окаменевшей мачтой, душа себя руками до багровых пятен на шее.

Рука Четвертой потянулась к амулету судорожным дрожащим рывком, схватила, сжала до хруста в кисти. Воздух прохладным потоком скользнул в легкие, чуть распуская удавку...

Медленно распрямившись, не отпуская амулет и стиснув зубы, Четвертая повернулась к зеркалу и заставила себя сделать шаг ближе. Внезапность перенесенного разбудила древнюю ненависть к всякой чертовщине, которой спокойно не сидится в пределах своего ареала.

Четвертая, несмотря на острое желание выскочить, опрокинув зеркало, приближалась к угрозе, внимательно вглядываясь в отражение резко обострившимся от страха зрением. Ужас по-прежнему колотился где-то внутри о ребра, но злость была сильнее.

А отражение колебалось, словно в бреду чумного, рябь прошла, помрачнело, и вот в шаге от зеркала, Четвертая увидела уже не себя...

Она стояла все в том же платье, черно-фиолетовом, длинном и до агрессивности откровенном. Правильные, суховатые черты лица искажены яростным желанием и тоской, белая нога в разрезе платья до самого бедра слепила, полуобнаженная грудь вздымалась в декольте, как после трудной борьбы. Мягкие длинные волосы вились, как живые змеи, за плечами, и комната за ее спиной была много, много древнее.

- Третья? - как когда-то во сне настороженно спросила Четвертая и сразу поняла, что нет. Эта была другая... и такая же во многом.

Отражение в зеркале рванулось на кочевницу и, встретившись со стеклом, неистово ударило по зеркальной стене несколько раз до трещин. Только трещины тут же склеивались, разглаживались и сходили на нет.

В белых глазах отражения мелькнула сначала тоска, потом ярость, а после, ярко накрашенные глубоким красным губы исказились в злобной усмешке и беззвучно сообщили:

- заберу.

застывшие в немом "у" губы медленно разглаживались, обнажая зубы сначала в кровожадной усмешке, а  после и вовсе зловещее отражение разразилось смехом. Смехом без единого звука.

Четвертая с визгом отпрыгнула назад, ткнулась в ящик, опрокидывая деньги, осыпавшиеся с оглушительным звоном и больно отбив себе пятую точку.

В зажатой ладони что-то треснуло, остро укололо, - разжав руку, Хранительница стряхнула крупицы амулета и по-белочьи резво прыснула в коридор, не оглядываясь на издевательский оскал черной.

По воробьиному перепрыгивая кучки разбросанных монет белеющий в темноте костями мжэц добрался до середины комнаты, и замер, давая колдуну возможность осмотреться.

По резным кленовым листьям, украшавшим угол шкафа, костянка забралась на самый его верх, и уселась там, подобрав невесомые лапки.

Не затворённая дверь скрипнула еле слышно- в кабинет зашёл Мэшдш с большим тёмным свёртком в руках.

Избегая попасться в отражение зеркала колдун прошёл вдоль стены, прихватив со стола пустующий бронзовый канделябр.
Подойдя с боку, он размахнулся и ударил тяжёлым основанием в середину зеркального стекла.

Поверхность разрезалась россыпью трещин, в каждом из маленьких стеклянных островков отразились белые зрачки, наполненные злобой и обидой.
Паутина из трещин покрывала все зеркало целиком. Поверхность несколько раз дрогнула рябью и застыла, чернея.

в трещинах стали сгущаться и набухать какие-то черные капли. Кровь? или сгустки темной энергии?
Пока не понятно.

Шагнув прямо к зеркалу колдун накинул на верх рамы  тёмную шерстяную ткань, полностью закрыв всю поверхность.
Одна из маслянистых капель мазнула его по рукаву куртки - усевшись за стол, он принялся внимательно разглядывать переливающуюся как мазут субстанцию.

По кабинету разнёсся отчётливый  запах жжёных спичек.
На одной из сторон серебряной рамы, окаймлявшей зеркало, с еле слышным шипением, выгорал намалёванный чем то тёмным знак.

Кап. кап. кап.

падали черные капли, что сочились из трещин, на пол. формируясь в ручейки, странная масса, поблескивая в тусклом свете, петляла и опоясывала стыки камней на полу. После раздалось шипение. Такое, словно в кипящее масло уронили каплю воды. Ручейки просочились сквозь камни, не оставив после себя даже следа.