Дневник Четвертого Хранителя

- Спать можешь вон там, на кушетке. К охране не посылаю, у нас в племени к рабам относятся своеобразно...

Валяясь на лиловом атласе постели, я закрыла глаза,нимало не заботясь о своем приобретении. Не верблюд, справится с новой жизнью.
В голове все кружила и кружила мелодия алмеи, мышцы тихо ныли, отвыкшие от танцев. На втором круге надо сбрасывать не верхнюю юбку, а жилетку. Да, так будет лучше. Для алмеи надевают три юбки, обычно снимают сразу одну за другой на три круга. Но я же не на собеседовании в дом терпимости, я по-своему станцую... Могут срезать за отступление от канона, но алмея в вариации этого эльфа должна быть именно такой...

- Сайидэ готовит подарок мужчине? - нерешительно вспугнули мои расчеты слова с кушетки.
Я открыла глаза и уставилась на Фараиля. Он сидел на кушетке и растирал ладони. Ну да, три повтора обоим дались трудновато. Погорячилась я с "это быстро".

Итак,у меня есть раб, страдающий любопытством.

- Мы будем тренироваться эту неделю по вечерам, Раиль. От тебя требуется сделать из алмеи такую музыку, чтоб зажравшиеся ишаки с толстыми кошельками в первых рядах рыдали от восторга и посвятили остаток своей жизни благотворительности. В воскресенье выступление. В понедельник ты будешь свободен.

Он замер и спросил совсем не о том, о чем должен.
- Выступление на приз падишаха Зиль Абы "Страсть черных песков"?

Я отвернулась, заползая под покрывало с головой и пробурчала:
- Всего лишь первая половина тура. Белая верблюдица из элитной конюшни падишаха в призовом фонде. Их, между прочим, берегут сильнее, чем гарем падишаха.

Тишина ночи совсем слепила мне усталые ресницы, как сквозь полудрему послышалось:
- Я бы сыграл лучше без платка.

- А я бы станцевала лучше без раздевания.

***
- Можешь ты держать глаза скромно опущенными, а не зыркать по сторонам, как базарный воришка? - шепнула я, улучшив момент, когда очередной тетин поставщик увлекся подписанием бумаг.

- Это же Торговый дом Эрмикаля! - еле слышно выдохнул Раиль, поспешно опуская глаза. Наличие личного раба-эльфа пришлось как нельзя кстати при встрече с самодуром эфенди Зайром. Я решила не упускать такой шанс хорошей сделки, тем более, тетя Руза мало надеялась на мой успех в этом поручении.

- Вот именно, так не испытывай благодушие главы Дома.
- Но... все эльфы стараются купить оружие с маркой этого Дома... и всем известно, что владелец талантливый эльф-затворник!
- Маркетинговый ход, - терпеливо, как пятилетнему, пояснила я и поспешно шикнула, чтоб он замолчал.
Эфенди Зайр самолично протянул мне бумаги и улыбнулся умильно и хищно.

- Ах, дорогая сайидэ Эль Сами, признаться, до сих пор я был о вашем племени не лучшего мнения, простите меня, неразумного. Но зачем прикрывать ханжескими устоями общества такие здоровые взгляды на эльфов? Надеюсь, в воспитываете в правильном направлении своего раба?

- Ойей, сиятельный эфенди Зайр, да будут щедры ваши покупатели и да наполнится дом ваш радостью и цветением, совершенно правильно воспитываю! Каждый вечер пять часов назидательного труда в целях осознания ничтожности своей расы, а так же в течении дня час молитвы на коленях перед родовым тотемом. - с предельно серьезной миной сообщила я, принимая договор и поправляя покрывало, дабы случайно не свалилось с предательски острых ушей.

Жирный расист покрутил задумчиво пальцами-сосиками в перстнях и неодобрительно вымолвил:
- Маловато. Добавьте два раза в неделю порку на конюшне. Надеюсь, вы не предаетесь с ним извращенным удовольствиям? - строго уставился он и подозрительно смерил взглядом притихшего Раиля.

Я шокированно откинулась на подушки:
- Да что вы такое обо мне подумали, эфенди! Я порядочная дочь своих родителей!

Эфенди Зайр мгновенно оттаял и самолично подвинул мне тарелочку с дыней.
- Простите, простите, о лилия непорочности! Нынешняя молодежь совершенно не чтит старых устоев. Никогда даже мысли не допускайте! Эльфы - красивые животные, вроде лошадей. Только возомнили о себе невесть что, и миссия наша вернуть их на место!

Я улыбчиво кивала, размышляя, как этому толстому ящеру удается совмещать такие взгляды с славой самого великого эльфийского Дома. Воистину, торговля превыше всего.

***

- После репетиции у тебя час молитв тотему, - сурово сообщила я Раилю, когда мы возвращались в покои, - Я никогда не вру, у меня табу на это.

- Слава Богам, что вы не пообещали ему порку на конюшне, - насупился Раиль и вспомнил осторожно, - а что там с пятью часами назидательного труда?
- А что, битье думбака для тебя не труд? - хмыкнула я, спустила покрывало пониже на брови.

Мне еще предстояло выдержать отчаянный разговор с начальником моей охраны.
Думаю, Салед уже прислал ответ на его докладную о моих покупках.

***
...Сцена, покрытая коврами, была открыта со всех сторон.
В большом зале храма было бы прохладно, не набейся сюда такая куча народа.

Толпа танцовщиц в самых безумных одеяниях перенималась с задней части сцены, все их сопровождение – музыканты, гримеры и шепталось, кашляло и звенело инструментом у стены.
У сцены сидели в два ряда уважаемые люди города - там все блестело, преломляясь в драгоценных камнях и парче, колыхалось облаком опахал, надменно взирало и равнодушно закладывало в ноздри бодрящую травку для остроты ощущений.

Я в дорогущем плаще из легкой белой шерсти, шитом жемчугом, стояла у правой колоны и мертвой хваткой держала поводок Фараиля. Психоз ожидания выступления довел меня до тихого сумасшествия: я боялась, что Фараиль сбежит, или его похитят, что поднимаясь на сцену, я сломаю ногу, что отвалится браслет с самыми нежными колокольчиками и мой топот будет подобен стуку копыт сельской коровы…

Рядом тихо вздохнули и дрожащим голосом шепнули:
- О, великий дух Леса, не допусти, чтобы думбак порвался и чтобы она не упала в обморок!
Я в ярости притянула к себе эльфа и зашипела тихо, но яростно:
- Ты, что, совсем сдурел? Чтобы порвать думбак, надо по нему пяткой бить! И в обмороки я не падаю в незнакомых местах!

Нашу перепалку прервало громогласное оглашение начала выступлений. На сцену желтой птичкой взлетела юркая танцовщица и кокетливо поклонилась. Следом протопали два дюжих музыканта, уселись по краям сцены и враз бухнули ладонями по натянутой коже барабанов.
Я застонала.
- Она выиграет! Вон как прыгает высоко!
Фараиль внезапно окрепшим голосом успокоил:
- Это потому, что ей трясти нечем. Нет, не выиграет. Чем там выигрывать?
Я покосилась на него и сухо спросила:
- А мне есть?
Этот подлец даже не повернулся.
- Шансы побольше немного… - и тут же вредно напомнил. – Точнее сказать не могу, вы мне глаза завязывали.

… Желтенькая отплясала и с притворной скромностью прикрывшись ворохом скинутых юбок поклонилась низенько уважаемым господам под ленивые хлопки. Слуга одного из них не спеша поплелся к группе сопровождения, вероятно, перекупать танцовщицу для своего хозяина.
Меня замутило.

- Ой, что-то я передумала.
Фараиль опешил и распахнул зеленые глазищи:
- Это как это?! А верблюдица? А тренировки? А я?!
Я смотрела, как на сцене сладострастно ползает пышная красотка, затянутая в красные шелка. В рядах судей сквозило легкое оживление и причмокивание.
- Вот такая и получит верблюдицу!
Фараиль снисходительно отмахнулся:
- Да не. Гибкости маловато.
Глядя, как сия роза райских садов завернулась трехслойным складчатым винтом, я всхлипнула.
Затея моя показалась неумной и даже где-то противной.

Эльф, с беспокойством отслеживая мрачные проблески мысли на моем лице, грозно шепнул:
- Это нерентабельно! Столько вложений, чтобы в последний момент свалить? Это не профессионально! А что скажет ваша достопочтимая тетя Руза?

Меня перекосило. Ох, скажет мне тетя Руза…

Двенадцатая танцовщица была прекрасна, как юная горная серна. Да и музыканты ее, сущие черти, устроили такую зажигательную алмею, что народ попроще стонал и свистел в экстазе, ладони отбили об доски пола, подбадривая красотку, кидали монеты и головки распустившихся тюльпанов так, что к концу выступления весь помост был усыпан алыми соцветиями.

- Уходим. - решительно распорядилась я и укуталась в плащ поплотнее, чтобы наряд танцовщицы не слишком бросался в глаза при моем бегстве.
- Никуда я не пойду. - огрызнулся до сих пор мой послушный раб и картинно обмотал свою цепь вокруг столбика у сцены, - Мне свобода обещана за выступление.

- Идем, - шипела я, с беспокойством наблюдая движение распорядителя в мою сторону. - Дома мне выступишь и свободен....
- Это нечестно.- надменно возразил эльф и дернул ухом, - Я тоже решил не врать. Я проникся истиной.

Тут меня вежливо тронули за локоть и холеный усатый распорядитель сладко улыбнулся:
- А вот и ваш час настал, о прекрасная звезда Медии, озаряющая своими ..э... лучами сиятельное собрание судей!

Я тоскливо обернулась на быстро открепившегося от столба эльфа. Этот мерзавец стоял в обнимку с думбаком, сосредоточеный и готовый к битве.

В дальнем углу слышался шум драки и бряцанье стражи. Сразу три толстосума пытались договорится, кому достанется серна.

***
Тело мое, оттренированное долгими часами танца послушно двигалось через коридор расступившихся участников, машинально ступая легко и паряще, (носок...пятка, пятка не касается пола, нога движется от бедра, бедра покачиваются мягко и плавно, не вихляясь, чуть-чуть, ровно столько, чтобы укачивать, не утомляя...)

На опущенное лицо спускается капюшон, позвякивая подвесками, и никто не увидит панику и отчаянье.
Зачеем? Ну зачем я здесь? Фараиль, ушастая скотина, мы могли успеть сбежать!
Та, что выступала передо мной - кто может быть лучше? Она совершенна, только бы еще научилась связывать переход от позиции "ровы" к "жерра". Видимо, учили в каком-то сельском храме недоучки-жрицы. А меня учила сама Тара, бывшая настоятельница Храма в Кальфеоне. Знаменитая Тара, которой отдали два табуна, ласковая гибкая Тара с тоненькой плеткой, которая обжигала мне пятки и поясницу каждый раз, когда переход был смят или груб.
Не столько больно, сколько обидно.

Парчовый халат распорядителя замер впереди меня. Уже пришли?
Я оторвала глаза от узора на ковре помоста, выдохнула, и нерешительно поймала завязки плаща. Вот Тара бы мне сейчас сказала, что танец - это подарок богам, а не людям. А у племени Сами нет богов, кроме Истины. Равнодушная богиня, прими мой дар.

Фараиль устроился сбоку помоста, смазливое лицо сурово, губы сжаты, зеленые глаза колючие. Переживает... Волосы его перетянули филигранью из проволоки и в своей бледно-зеленой рубахе и шароварах, был он покрасивее меня, пожалуй... Ах, девицы за помостом уже шепчутся, смущенно улыбаясь ему и опуская глаза. Хорошо, что платок скрывает мне поллица. А люди - они такие податливые иллюзиям... то, что скрыто и недосягаемо - оно, определенно, прекрасно и быть иначе не может!

Ладонь Раиля мягко провела по думбаку и первый нежный шлепок заставил барабан тихо шепнуть, просыпаясь. Плащ соскользнул с моих плеч медленно, как опадает лист безветренным утром с осеннего леса. Тишина...

Я смотрю на Фараиля и с ужасом понимаю, что сейчас все по правде. У него глаза не завязаны, и ну их всех в болото, этих жирных мешков и остальную жадную до зрелищ толпу - главное, что мой раб сегодня без повязки и мне придется... придется...

Бам! ладони его полетели отбивать ритм, закручивая алмею с первого круга, и я мгновенно перестала думать о всякой ерунде. Тело привычно скользнуло в музыку, полетело, знакомая тихая радость и затаенная усмешка потекли в венах вместо крови. Танец - это чувства, а не мысли.

....

- Фараиль, мне говорили, что у эльфов нет души...
Он тихо перебирает струны и не смотрит на меня.

- Угу.
- А мне кажется, существо без души не может постичь музыку и стихи писать, тоже. То, как ты играл сегодня...
- Кажется, моя госпожа, когда я ее утаскивал черным ходом под прикрытием ее бестолковой охраны, запретила мне вспоминать последние сутки...
- Сутки еще не кончились.

Эфенди Зайр, вероятно, был бы возмущен моим поведением и, скорее всего, расторг бы контракт на пять миллионов, но сегодня стоило завершить ночь окончательным падением Дазиры Ль Сами. Если не получу белую верблюдицу, то потеряю поднадоевшую непорочность.

Как говорит тетя Руза, любое поражение должно быть выгодным.

Три привычных хлопка за дверями - кто-то из племени просит разрешения войти. Едва светает.
Кто-то хотел застать врасплох... Или ждал сколько мог, а мог недолго...
В любом случае, эта ночь была коротка для всех.

- Вот твоя вольная, Фараиль, - я вытащила из резного сундука пергамент с тремя печатями на шнурах.

И пошла открыть дверь, на ходу закрывая лицо.
Лицо Саледа, как обычно, ничего не выражало. А вот глаза... в глаза лучше не смотреть.
- Сайиде Дазира Ль Сами, ваша тетя просила передать просьбу о срочном возвращении. Прямо сейчас.

- Да, Салед, только последнее дело, - я обернулась к скручивающему пергамент эльфу.
- С этим делом я закончу, не беспокойтесь, - отрезал Салед, как мог только он, и все что мне оставалось, шагнуть к своему эскорту.

Белая верблюдица... сегодня огласят победительниц.
Но Салед настроен слишком свирепо.
Во дворе в полной тишине раннего утра стоял полностью готовый отряд. Салед вышел через десять минут, сел на своего бегуна, и жестом скомандовал отправление.
- Мне нужно оставить распоряжение для поверенного... - робко начала я, презирая себя за детскую неуверенность, когда ворота города стали неотвратимы.
- Никогда... Сайиде, запомните, - никогда, полукровка или эльфийка не получают приз на этих убогих зрелищах. Так было заведено властью города. Так правильно. Знают об этом все, кроме наивных кочевниц.

Салед хмуро смотрел вперед всю дорогу и больше не снисходил до разговоров.

Жаркое солнце сушит растянутые на распорках кожи.
- Ией! Эти две уберите! Не видите, пересохнут вот-вот! - тетя Руза обходит свои владения с величавостью украшенной барки в проливе Кальфеона.

Я плетусь следом, и моя задача - слушать и осознавать клубок своих ошибок.
- Итак, девочка моя, разве я не говорила тебе, что прежде, чем соваться в чужой Дом, тем более, враждебный, следует узнать все о хозяевах его и приближенных?
- Я..
- Ты самонадеянно заблуждалась. Говоришь, Фараиль? Насколько я знаю, есть только один Фараиль, эльф, в Доме Серой Ласки - Возлюбленный Брат Нехесс.
Я встречаю очередное откровение скукой:
- "Возлюбленный Брат"? Это что, титул инцеста?  
- Нет, бестолковая дочь племени. Насколько мне известно, так в Доме Ласки определяют приемных в Дом, выходцев из наложников. Фараиль малоизвестная фигура, судя по титулу, приближенный Нехесс, сестры Ласки.
- Они принимают в Дом полукровок и эльфов? - я отрешилась от эмоций уже на десятой минуте нашей беседы, и в этом была несомненная польза для моего самолюбия.

Тетя Руза с жалостью глянула на меня и двинулась дальше.
- Дом Серой Ласки давно блюдет не чистоту крови, а чистоту предприимчивости. И вбирает в себя все, что отличается хорошей силой мозгов. Разве ты не видела Назафа? Работорговля способствует потере предрассудков.
- Ну, хорошо, он не раб. Смешная шутка. - я пожала плечами, - Серая Ласка, вероятно, созвала совет и Фараиль в красках рассказывает обольщение наследницы Ль Сами. У них праздник и памятная дата.

Тетя Руза терпеливо вздохнула.
- Мне порой кажется, деточка, что с девственностью ты потеряла часть мозгов. Фараиля подкинули тебе не на неделю, а с надеждой на, как минимум, пару лет внедрения. Блестящий ход, вполне в стиле Серой Ласки. Ты тут всего лишь дверь в племя. Что стоило ему влюбить в себя неопытную своевольную дурочку?
- Спасибо, тетя.
- Ну дуйся, мое наказание, а сделай выводы. Пора взрослеть.

***
В богатом шатре белоснежный войлок откинут и закреплен так, что прозрачный горный воздух доносит горьковатый запах трав с лугов и легкий аромат жареного мяса.
- Что такое допельгангер, мухтарам Тараз?
- Где ты подцепила эту дрянь? - ворчит Тараз, крепкий дядька, помощник шамана, и остро заточенным ножом режет затейливую вязь слов на амулете.
- Она мне амулет сожгла. Чуть не задушила.
- Не лазь по нечистым местам, не зли духов, не читай вслух дурных книг, и амулеты тебе не понадобятся.

Я поудобнее подгребаю подушку под бок и молчу лениво. Спорить с дядькой Таразом бесполезно и не принято.

- Твой амулет не годился для такого.
- А этот?

Тараз смотрит из-под густых бровей с сединой и сердито сопит.
- Не лазь, говорю, где попало! Из тебя охотника на нечисть не сделать, стрекоза, как не скачи. На!

Он протягивает мне законченный амулет из мягкого черного камня. Я беру бережно, накидываю шнурок на шею. Камень соскальзывает внутрь, и повисает рядом с ключом, попутно присыпая кожу мелкой пылью от гравировки.

- Раз наузы чужие хватает ума таскать, пойми и то, что любой амулет предел имеет. Если этот сгорит, считай, что тебя нет больше, сайиде.

И только забираясь на Шахида, до меня дошло, что дядька Тараз искренне оскорбился, увидев на мне чужую поделку.

Эмпириус.

- Могу я быть чем-то полезен Хранителю?

Я привыкла к служителям Истины, которые не слишком трепетны в своем служении...
В этом нет ничего порицательного, кроме человеческой сущности. Чтобы вся сила духа шла служению, нужно стать фанатиком.  
Что такое фанатизм? Мы обычно думаем, что это плохо, однако это не сколько плохо, сколько не от мира суетного. Чистое служение, без фильтра собственных своекорыстных желаний, что впрочем никак не отвергает страсти и предвзятости. Таково служение души - со своими погрешностями.
Служение ума часто присуще идеалистам. Они способны отрешится от страстей ради идеи, но и ум несовершенен и зачастую уводит на неверный путь.

Итак, общество разумных осуждает, когда собственный мир принесен в жертву. Фанатиков опасаются или, в лучшем случае, смотрят, как на ущербных.
Мое племя можно было бы назвать и фанатиками и идеалистами. Они служили Хранителям из поколения в поколение и никто не свернул со своего пути, никто не извлекал из этого выгоду, однако почитали это своим высшим долгом и исполняли его так же просто, как родители, заботящиеся о своих детях - каждый в меру своего инстинкта.

Мы ехали между обветшалых домов Алтиновы и я искоса бросила взгляд на волевое лицо Пятнадцатого Стража.
Эта шкатулка открывалась просто, предлагая любопытным незатейливое нутро из грубоватого камня. Все продумано, проверено, надежно и успокаивающе примитивно. Долг, дело, служба.

- А если я прыгну вниз, что будет? - на высоком мосту над горной рекой, там, где клубятся туманом холодные брызги воды, поблескивают влажными боками огромные камни. Я невольно хватаю его за рукав, потому что с такими глазами прыгают сразу, заканчивая фразу уже в середине полета.

Вот и второе дно грубоватой шкатулки. Какая бездна в душе вашей, Пятнадцатый, так доверчиво разговаривает с той, что под мостом?  
Я выросла среди воинов. Я знаю их так же хорошо, как свой черный лук. Послушны и исполнительны, потому что их делали такими, потому что только такие приносят победу. Что толку в луке, который стреляет, как ему вздумается? Ценят оружие, которое не откажет ни в дождь, ни в сушу, которое знает тебя и вливается в руку привычно, как продолжение тела.

- Как будет угодно Хранителю.

Вы хотите увидеть душу своего оружия? Это очень непросто. Оно притворится мертвым, оно промолчит, возможно, даже равнодушно уснет под вашим взглядом. И душу свою покажет только если ему этого хочется.

- Вот она. Правда, красивая? - картина, висящая на обшарпанной стене скромного жилища не только красива, еще и дороже всего скарба, окружающего ее.
Я ничего не понимаю в картинах. В племени было одно искусство - орнаменты на коврах и вышивке. Мрачный мост и замок увлекли меня на пару минут, а вот картина души Пятнадцатого стража гораздо занимательней.
У шкатулки неожиданно открылся еще один ящичек, оббитый бархатом и украшенный позолотой.

Когда-то я разгадывала Саледа со всей энергией юного интереса. Он меня многому научил, этот молчальник. Читать в глазах, жестах, подслушивать мысли...

Отламывая бархатистые лепестки свежей розы, оставляющие у меня на подушечках пальцев аромат нежной сладости, чтобы заварить их в чайнике, я со странной неохотой думала о том, что впервые у меня нет желания спешить с постижением всех секретов Пятнадцатого.
Гораздо занятнее, когда они открываются сами, как сегодня.

Зов Пустыни.

С тех пор, как мне пришлось по делам Ордена покинуть пустыню, душа моя не на месте.
Все эти чудные пейзажи гор и моря, равнин, лесов и каменных построений человеческих - все они не в силах заменить свободу песков.

- Можно еще на юг съездить, - предлагает Пятнадцатый, совершенно невозмутимо принимая мое откровение о тоске по пустыне.
И мы едем на юг. Я не посчитала нужным скрывать свои истинные мотивы. Хотя могла бы сказать, что мы ищем новые сведения, человека или артефакт. Что и не ложь вовсе -ведь вполне вероятно, что-то из этого мы найдем непременно. Это истина Агентов: на любую ложь найдется совершенно неотличимая истина. Внешне неотличимая.

Спойлер:

...на юге тоже не было песков. Зато горы захватили старое плато рыжими полустертыми буграми и арками. Конечно, это тоже красиво.
- Интересно, мы сможем туда забраться? - в отличии от непостижимого ужаса глубины, высоты я не боялась совершенно. С высоты каменной арки все плато внизу лежало как на ладони. Возможно, если пойти дальше, горы постепенно сойдут в камни, камни в песок и...  
- Можно пройти еще вон туда, иногда красивое скрыто от нас преградами - Пятнадцатый страж учтиво подает руку, помогая пробраться по ненадежному каменному карнизу.
Вот уж точно, страж, преградами иногда от нас скрывается немало занимательного.

Я опять вглядываюсь в него незаметно, пытаясь понять хоть каплю эмоций сверх долга. Оказавшись здесь по моей прихоти, он совершенно не выражает ни раздражения ни нетерпения задержками.

Спойлер:

Конечно, обязанность стражей охранять Хранителей при служении. А если Хранители злоупотребляют своими правами?
Нет, кажется, он не укажет мне на это своим обычным манером; сдержанно и сухо. Почему? Возможно, не считает эту поездку превышением привилегий... Есть ли границы исполнительности Пятнадцатого, и дано ли мне однажды это узнать?

Итак,путь в пустыню по-прежнему закрыт.
Мне не удалось даже издали увидеть родное марево горячего воздуха над серо-желтыми песками...Мечта осталась недостижима.

Турнир.

...Сухие коробочки с тихим треском лопаются при прикосновении пальцев, раскрывая начинку - белую, пушистую, словно облако ласкающую кожу мягким теплом накопленного солнца.
Я узнала, что для подушек нужен хлопок. И вот я его собираю под бдительным взглядом Пятнадцатого стража, подпирающего плечом потрескавшийся дувал около поля.

Бдительным? Нет, это я по привычке. Тут некого остерегаться, шебуршащие листвой под ногами ежи безобидные и смешные. А Страж непривычно грустен и рассеян, да и разговоры совсем на него не похожи.
- А что будет, если... я не выиграю?

Я разгибаюсь и смотрю на него с удивлением. Он может проиграть? Серьезно? или это обычная минута слабости перед важным боем? Пятнадцатый Страж Ордена оказывает мне честь, доверяя свои сомнения... Мне хочется отложить сумку с хлопком и подойти к нему. Сделать что-то ободряющее - положить руку на плечо или ...

Я смеюсь, и отворачиваюсь к следующему кустику хлопка.
- Обещаю вас утешить в этом случае. Новой жареной ящерицей.

А первую мы так и не доели, потому что задание Ордена выдернули нас прямо из-за... ах, да, у меня нет стола. И стульев нет. Только ковры. А подушки сами не сошьются. Нужен хлопок и шелк. Мягкий пух вырывается из разломанной коробочки мне на ладонь...


... - А вы хотели бы быть Королевой?
- НЕТ! - поспешно отвечаю я, не задумываясь, - это.. ответственность и, в некотором роде, бремя. Разве вы не знаете, что Королева Турнира обязана в награду за выбор победителя исполнить его желание?
- Нет, я не знал... - задумчиво отвечает Пятнадцатый и мне становится тревожно. Он же не думает...?
- А я бы и не стал просить ничего такого... - неопределенно обронил страж.
Я перевожу дух.
- А желание нужно произнести при всех? - внезапно уточняет он.
- Да.
- Тогда... неважно.
"И кому это интересно, неважно?" - думаю я, пытаясь определить, где мое затаившееся сердце...
Но он сам сказал, что возможно, не выиграет.
И вообще, разве он сказал, что собирается выбрать меня?

Платье, платье... Оно было красным, как тюльпаны на полях близ Кальфеона. Дорогая ткань, украшенная драгоценными камнями у ворота, да еще и диадема в тон. Тончайший белый шелк кокетливо выглядывал в стяжках рукавов, намекая на тонкую невесомую рубашку под красной тканью платья. Аристократки Кальфеона изощренны в намеках, спору нет.

Третья несла платье так же привычно, как хищная дорогая яхта паруса. Я же то нервно подергивала узкие рукава, то щупала пояс, в поисках монист - хотелось по привычке крутануть легкой юбкой, звякнуть колокольчиками на браслетах... Все подвески пришлось убрать, к моему горю.

Нориэлль, внезапно оказавшаяся на пути, смерила меня взглядом и сказала, что я выгляжу прекрасно. "Ах, - думала я, вежливо улыбаясь и отвечая привычные банальности - женские комплименты подобны отравленным стрелам. Не ищите в них одобрения, а прислушайтесь к себе, - может у вас уже что-то умерло?"
Эта эльфийка, заворожившая пол Ордена своей хрупкостью и чувственностью (причем, не только мужскую часть, с которой все очевидно) платье кальфеонской знати примерила раньше меня, и, что греха таить, выглядела в нем куда увлекательнее. Видимо, не без этой причины Пятнадцатый Страж дарил ей милые подарки в цвет глаз...
Вспомнив об этом, я мысленно зашипела и распрощалась с эльфийской сиреной досрочно. Когда Пятнадцатый дарил мне сапфир, я наивно считала, что пользуюсь его избранным вниманием.
Глупые заблуждения.

Герольды объявили наш выход. Мы с Третьей шли через турнирное поле и я вдруг почувствовала, как трибуны поплыли в моих глазах сквозь навернувшиеся слезы внезапной гордости.
Орден! Еще недавно весь Орден были мы с Третьей. А сейчас... У нас турнир. Суровые стражи, любознательные агенты, внимательные стратеги... Пусть пока немного, зато все один к одному - выверенные, испытанные, на пути постижения. Орден возрождается... Пусть я больше не сделаю ничего ценного за свою жизнь, эту попытку зачтут Четвертому Хранителю.

... - Первый бой!
Седьмой стратег и Третий страж...
Признаться, я чуть не поставила на рыжего душегуба. Но не солидно Хранителю бегать с ложи к букмекеру на глазах приглашенных, и оказалось, к счастью.
Нервно уцепившись за холодный камень перил, я с изумлением смотрела, как обычно такой неповоротливый и чуть сонный Стратег стремительно резал Третьего, словно превратившись в бурю из лезвий.
О, мать Пустыня, выстоит ли против него Пятнадцатый?!

...Восьмой Страж был прекрасен в своей первобытной ярости.
Но, видимо, что-то его беспокоило и временами видно было, как он встряхивал бритой башкой, словно пытаясь прояснить сознание. Я давно стала воспринимать его как одного из своих подопечных в конюшне - норовист, дик, но ведь как хорош, когда вот так топает! А его стихи - это и вовсе благословение какого-то эльфийского духа, случайно пролетавшего мимо их стойбища, когда Оди родился. Когда гиганта повергли, хотелось бежать вниз, ставить примочки и отпаивать верзилу ромом. Но гордый варвар собрал себя и ушел с арены с достоинством.

Следующие бои промелькнули быстро, тем более, что больше всего я ждала этого, финального.
Седьмой стратег со своим резвым клинком и Пятнадцатый. Весь бой я совершенно несолидно и не торжественно смотрела, почти свесившись из ложи, как, впрочем, и многие орденцы. И когда внезапный финал уложил стратега на песок арены, долго не могла отпустить холодный камень перил. Пятнадцатый победил? Разве могло быть иначе?

Туман поздравлений и оглашений, крики, аплодисменты, флаги и Третья что-то говорит, а герольды собирают участников...
Но я же знаю, что сейчас он должен...
- ... выбрать Королеву Турнира!

И весь мир стих.
И почему я знаю, что он обязательно посмотрит на меня? Паника накатила волной - а если...? Надо было запретить! Надо было сказать, что это неправильно!
И... может быть, я зря? Ведь есть еще Третий Хранитель (быстро покосившись на ее невозмутимо-торжественное лицо, тут же отпрянула взглядом). Да, Третий Хранитель! Которого Эспириус оберегает не меньше, а когда-то и больше меня. Может быть, он ей тоже дарил камушки под цвет глаз... Интересно, какие? Алмазы что ли? Они же у нее почти прозрачные...и цветы, цветы! Цветы тоже дарил, наверное! Хотя, она предпочитает цветочному чаю вино. Виноград, дарил?

А его зеленые глаза уже смотрят на меня...

Хидель.

Каменные стенки не заменят легкий полог шатра.
Деревянный пол приятнее песчанного грунта. А спят местные на деревянных помостах на ножках, укладывая на них душные перины...
Мне нужен был дом в Хиделе. По совету знакомого купца я приобрела просторное помещение в два этажа, с двумя входами, светлое, недалеко от торговой площади. Поверив на слово, что дом лучший из свободных, я пыталась привыкнуть к нему.

Окна моего жилища были открыты весь день, но не теплый сухой воздух пустыни врывался в них, а городской воздух с запахом свежей выпечки и рыбы. Не перекличка верблюдов будила, а гул колокола местного храма.

Многое я могла принять, но душа просила кусочек родины в чужих краях.
- Осторожней, осторожней! вот сюда, в угол кладите. НЕ БРОСАТЬ! Вы можете основу повредить, безрукие!

Восемь медийских ковров, купленных в разных лавках и свезенные в мой дом, улеглись в ожидании, когда их развернут во всей строгой симметрии орнаментов.
Едва грузчики покинули мой дом, я со всем усердием принялась наводить пустынный уют в одной из комнат. Подушек маловато, но скоро должны доставить мне шерсть с одной из горных ферм...

- Хранитель, я могу с вами поговорить? - голос Пятнадцатого врывается в мои приятные хлопоты холодным ливнем предчувствия. Остался один долг Королевы турнира, о котором я сама так подробно рассказала стражу. Желание Победителя.

Про слонов.


Мы долго скакали по пустой Медийской дороге, только хохот гиен да шелест крупных ящериц изредка настораживали слух. А Пятнадцатый как всегда был молчалив и сосредоточен на своей цели - он хотел показать мне одно место на побережье Медийского моря.

Проехали через каменную арку из диких скал и выехали на песчаный пляж. Первым делом моя лошадь шарахнулась вбок, потому что дорогу ей неспешно переползало нечто крупное, рогатое и ластоногое. Животное на нас внимания не обращало, явно наслаждаясь нагретым песком. Доползло до удобного местечка и плюхнулось там набок, блаженно жмурясь.

- Что это? - в изумлении спросила я, кажется, у себя самой.
- Слон. - невозмутимо сообщил Пятнадцатый и если бы не затаенное веселье в глазах, я бы решила, что он серьезен и как обычно дотошен в деталях.
- Морской слон.

Я засмеялась тихонько.
- У нас в племени есть обычай, - стала рассказывать я стражу, присев на песок около зверя, - наших девушек берут замуж мужчины другого племени. И когда все решено, жених приезжает за невестой на белом животном. Воины на конях, торговцы и мастера на верблюдах... А на слоне, понятное дело, только принцы могут себе позволить приехать. К тому же, на белом...

Я помолчала, украдкой взглянув на стража.
- Поэтому все девочки племени мечтают, что за ними приедут на белом слоне.