Девичий дневник

«В великой стране десять наказаний приходится на одну награду. В сильной стране — семь наказаний на три награды; в стране, стоящей на пороге распада, наказаний и наград — поровну. Если наказания преобладают, народ спокоен, если изобилуют награды, рождаются мерзости».


«Когда у человека высыхают слёзы, он становится демоном, жалким чудовищем; он теряет себя и высыхает вместе со слезами.»


«Я видел нечто, во что вы, люди, просто не поверите. Горящие боевые корабли на подступах к Ориону. Я видел Си-лучи...мерцающие во тьме близ врат Тангейзера. И все эти мгновения исчезнут во времени как слёзы под дождём.»

Рой Батти

«Достойно ли терпеть безропотно позор судьбы
Иль нужно оказать сопротивленье?
Восстать, вооружиться, победить
Или погибнуть, умереть, уснуть?

И знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук
И тысячи лишений, присущих телу!
Это ли не цель, что всем желанна -
Умереть... уснуть... уснуть?
И видеть сны?..

Вот и ответ.

Какие ж сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?!

Вот и разгадка.

Вот что удлиняет несчастьям нашим жизнь на столько лет!
А то кто снес бы ложное величье правителей,
Невежество вельмож, всеобщее притворство,
Невозможность излить себя, несчастную любовь
И призрачность заслуг в глазах ничтожеств -
Когда так просто сводит все концы удар кинжала!

Кто бы согласился, кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти,
Боязнь страны, откуда ни один не возвращался,
Не склоняла воли -
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться!..

Так всех нас в трусов превращает мысль,
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика,
Так погибают замыслы с размахом,
В начале обещавшие успех,
От промедленья долгого!»

«Умудрённая жизнью хозяйка, никогда не станет украшать салаты подаваемые к новогоднему столу. Всё равно лучшего украшения мясному салату, чем человеческая голова, пока ещё не изобрели».

«Жизнь коротка, наука вечна, случай шаток, опыт обманчив, суждение затруднительно».

– Что такое мораль?
– Это разница между тем, что правильно, и тем, что можно оправдать.
– Только люди могли такое выдумать.
– Вот именно.

«Человек — религиозное животное; единственное животное, которое любит ближнего своего, как самого себя, и перерезает ему глотку, если расходится с ним в богословских вопросах».

«Надменным небесам брось вызов горстью пыли.
И в том, чтобы тебя красавицы любили,
Миг счастия лови, ищи его в вине!
О чем тебе молить и в чем просить прощенья?
Вернулся ль хоть один — один, как исключенье
Из всех, исчезнувших в неведомой стране?»

«...Какой, в черную дыру, Апокалипсис! Апокалипсис — наихудший исход для истории Человечества! Вдумайтесь: сто сорок четыре тысячи праведников попадают в рай, а остальные мучаются в аду. Это же кошмар! Это означает, что на вечные муки обречены ВСЕ!
— Почему все? — оторопел Шевалье.
— А разве настоящий праведник может спокойно нежиться в раю, зная, что его друзья, родные, соседи, наконец, — в Преисподней? Возможна ли праведность без сострадания? Без любви к ближнему?! Я, извините, не ориентирован религиозно, но c этим тезисом полностью согласен. Праведники, скорбя о близких, будут в раю терзаться во сто крат горше, нежели грешники в геене! И так пребудет во веки веков...»

Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту "отредактировать", что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!

И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь,- придет!

Ничто так не выдает человека,
Как то, над чем он смеется.




"Однажды Хиалхи попробовал объяснить Амраду, какого это - смотреть внутренним оком, но магистр, будучи человеком эмпирических взглядов, так и не смог понять представлений Хиалхи о нитях судьбы и будущего. По этой причине он высоко ценил старшего библиария как советника, посколько тот разбирался в вещах, которые Амрад, будучи в первую очередь солдатом, понять не мог."

«Я не знаю более наглой лжи, чем аксиома, которую с детства вбивают нам в голову: «В здоровом теле — здоровый дух». Кто сказал, что здоровый дух — это идеал, к которому все должны стремиться? «Здоровый» в данном случае означает пустой, посредственный, лишенный воображения, набитый глупыми стереотипами, порожденными общепринятой моралью и официальной религией. Что такое «здоровый дух»? Дух конформиста, ханжи, нотариуса, страхового агента, фанатика, старой девы или бойскаута. Это не здоровье, это явная патология. Уникальный и богатый внутренний мир неимоверно «грязен», в нем есть место дурным мыслям, запретным плодам, изощренным фантазиям, безумным мечтам, любопытству и сомнению в тривиальных истинах.»



«Я слышал столько клеветы в Ваш адрес, что у меня нет сомнений: Вы — прекрасный человек!»

«Когда ты въ крайней ярости жесточайшимъ гнѣвомъ пылаешь, то поскорѣе въ зеркало посмотрись; тутъ ясно увидишь, какъ кровь твоя съ желчью кипитъ, изъ глазъ у тебя искры сыплются, волосы какъ щетина кверху поднялись, а всѣ твое лицо горящимъ видомъ такъ развращено, что самъ себя испугаешься».


«Кругом было тихо, как будто все вымерли... Какая красота!»