Рынок Алтиновы

Здесь можно было найти все, что может потребоваться разумному существу. Ах да, и неразумным тварям тоже бы товар нашелся. Гончары, пекари, оружейники, алхимики, работорговцы и крестьяне с трудами своих рук: наперебой зазывали горожан и гостей города в свои лавки, а то и просто в повозки.
Купить можно все, только знай, у кого спросить, - будь то припасы в дальнюю дорогу, одежда или ослик редкой белой масти...

Разноязычный гомон,густая пыль, застилающая полупрозрачное небо, волнение и рёв безкрайней толпы заполняли пёструю базарную площадь.

Саховат,владелец большой лавки редких товаров,расположенной на перекрёстке коврового и мускусных рядов, удовлетворённо потирал пальцами короткую полуседую бородку,подсчитывая барыши начала дня.

Сегодня за полночь в город ступил караван с сурьмой,бивнями мастадонтов и редкостными благовониями,из глубин болотного Шергирона.
Рисковая авантюра,на которую Саховата подбил старинный приятель,неутомимый искатель новинок Джамил.
Слава свету очей создателя,она завершилась полным благополучием и сулила подельникам баснословные барыши.
Робкие студиоузы из духовного училища скупили все запасы залежавшейся уже вощёной бумаги,а богатая перезрелая вдова, с влажно блестевшими,как чёрные маслины, глазами приобрела чучело двух голового стервятника,оберегающего от наговоров завистливых соседей.
И очень настаивала, что бы Саховат самолично помог разместить пернатого стража максимально эффективно, потому что злокозненных кумушек было по всей округе, и они уже который год мешали женскому счастью пятый год одиноко коротавшей вдовство Райхоны.

Близился полдень.
Торговец уже давно намеревался запереть лавку и отправится в милую сердцу чайхону за углом.
Малолюдную,с большими шёлковыми подушками, принимавшими любую форму под усталый от однообразного стояния за прилавком позвоночник.
Что бы посидеть за душистым чаем с соседями по торговому ряду,обсудить прибыли и убытки, да подремать в сладких грёзах о черноглазой вдовушке.
Предаться всем этим невинным удовольствиям мешал последний посетитель.

Незаметно заявившейся пыльный кочевник бродил по лавке, разглядывая равнодушными глазами иноземные диковинками, и смачно лузгал солёные орешки,роняя шелуху на метёные полы, заставляя подёргиваться тиком хозяйский глаз.
Саховат всё более неприязненно следил за ним, сдвигая брови.
Когда бродяга небрежно брал в руки какую нибудь раритетную эферменную безделушку,кровно выторгованную у косноязычного несговорчивого варвара, потомственный антиквар непроизвольно начинал гневно трепетать ноздрями породистого носа.

Подозвав незаметным движением руки одноглазого высоченного раба охранника, с массивным кольцом в губе, Саховат шепнул:
-Турмуш,следи за этим перекати поле,сердце моё тревожно.

Охранник молча кивнул,взвесив в руках тяжёлую деревянную колотушку, а сам торговец направился к степняку, как раз открывшему большой алхимический ящик орехового дерева,и переберавшего ободранными пальцами жалобно звякавшие хрупкие склянки.

-Приветствую,добрый человек.....-правила торговли обязывали быть вежливым с любым потенциальным покупателем,хотя в душе Саховат слал проходимцав в адский пламень по волосяному мосту огороженному прутиками.

-Могу я облегчить твои сомнения толковым советом?Видно что ты проделал дальнюю дорогу, возможно тебе сейчас нужна только тенистая чайхона с наваристым бараньим пловом, я знаю такую неподалёку..

-Я куплю это,-перебил бродяга, сплюнув очередную порцию ореховой шелухи.
-Это собрание редких составов и тонкая работа кальфионских резчиков, я купил его за 80 алкмейских золотых....
Кочевник вытащил из за пазухи лоснящийся мешочек и молча начал отсчитывать глухо звякавшие монеты .

Саховат следил, пересчитывая, быстро перебрал пальцами тёмное золото ещё раз,не веря своей удаче, потом осторожно поинтересовался:
-О путник,может быть твоё жилище в сердце пустыне, да будет благословенным его порог, нуждается ещё в какой нибудь иноземной вещице?В моей лавке можно найти антики из самых легендарных уголков земли.Некоторые из них принадлежат рукотвортству джинов, а некоторые- бессмертных умельцев самого царя царей!
-Да, мне нужно ещё кое что,-степняк вытащил туго свёрнутый листок и сунул в холёные, отягощённые перстнями с драгоценными индийскими самоцветами,руки торговца.

Пробежав глазами по написанному мелким, плохо читаемым почерком списку,Саховат осторожно, словно сонного скорпиона с подрагивающим жалом, отстранил от себя листок.
-У нас давно не бывало подобного, слава создателю всемилостивому и всемилосердному...
-Лев поглощает солнце,- закинув себе в рот новую пригоршню солёных орешков, как что то бытовое понятное, заявил бродяга.

"Джамил!- пронеслось в голове торговца,- будь проклят твой чёрный язык, богохульные связи твои и все внутренности живота твоего,пусть джанна спалит их навеки!"
-Луна выпита волком,- ответил медиец,чувствуя как треклятый листок плотно прилип к его пальцам.

Бродяга ухмыльнулся и прихватил под мышку алхимический ящик.
-Я вернусь дня через четыре.Или позже.Вот задаток,- он бросил ещё один мешочек на полку,развернулся и ушёл на улицу, под раскалённое белое солнце.

Саховат машинально распустил завязки,и из мешочка выскользнули два необработанных слитка золота,покрывавшие почти весь заказанный товар.

Он вял обоими руками тонкий листок и вчитался:
-слитки свинца,меди, серебра
-хлорная кислота
-хидраргирум свободный
-метиленовая синь
-арсеникум....

Ранг : тульпа Сообщения : 100

Ранг : гость Сообщения : 1

оос::

Меня многие знают под именем Амонэ, не видя никаких странностей в этом. Настоящее же имя мне - Фебриан. Родители назвали так своего отпрыска, то бишь меня, в мнимом потуге хорошей жизни для отрока. Словно имя решает будешь ли ты до изнеможения вкалывать на здешнем руднике или выбьешься в "люди".
Я - маг. Моя сила кроется не в магии крови или некромантии, коей пугают многих. Можно сказать, что моя ударная способность - лёд и огонь. В первую очередь твёрдое состояние воды даётся мне куда лучше, чем её жидкая составляющая. Следом идёт возможность устраивать пожары средней степени паршивости, когда я в хорошем настроении, конечно. И в заключении - магия воздуха. Это даже скорее вспомогательный навык. А к магии воды я прибегаю редко в самых запущенных случаях.

С утра было настроение паршивое. Я, мой конь и три верных спутника с размахом крыльев в метр с лишним решили сделать привал. У рынка. За чертой города.

- Я скоро вернусь, - лёгким движением, с особой любовью, отдёрнул сиденье, заботливо поправляя странное нагромождение прямоугольных бумажек, прикреплённых к седлу скакуна. Со стороны - пустые бумажки, больше сходные на своего рода амулеты, так сказать "старой школы". Сейчас такими фактически, наверное, не пользуются. Ни разу не видел подобного фанатика, кроме одного. Я его, к сожалению, каждый день в отражении водной глади небольшого ручейка вижу, по мимо иных отражающих поверхностей. Конь, пойманный мной несколько лет назад где-то на границах "регионов", склонился к сочной, свежей траве. Спокойно пытаясь перекусить металлическую вставку зубами, скакун активно принимался за трапезу, бичуя самого себя расчёсанным хвостом по бокам с нагромождением амулетов. Бумажки шелестели и "шкура" вздрагивала от елозящего сиденья. Я затянул потуже ремни, бросив взгляд на небольшую сумку за сиденьем. Грязная, неказистая и по своему отвратительная - она не внушала никакого доверия или желания спереть. Мне было это на руку, с одной стороны. Вот попробуй спереть оную, грабитель получил бы дюжину дохлых стрекоз, змеюк с отрубленной головой и прочие "блага" чернокнижника, - будь молодцом, - обронил напоследок, шлёпнув коня по седлу.

Я, одетый, как любой другой маг-отшельник, в этих краях был не очень желанным гостем. Длинная роба, с вышитой символикой животного, делала меня узнаваемым издалека. И наплечники с металлическими вставками с пестрящими в разные стороны веера из чёрных перьев... В таком же амплуа был и выполнен капюшон. Делал его сам, опираясь на поверье "каждый предмет мага несёт в себе сакральный смысл". Я даже был бы рад, если это моё "оперение" в нужный момент, допустим, превратилось в острые ножи и разлетелось в разные стороны смертельным снарядом.
Медленно ступая по мокрой, от утренней росы, траве, из-под тени капюшона я рассматривал торговцев, медленно волочившихся по протоптанной, широкой дороге к рынку. Кто-то уже уходил, будучи проездом, кто-то наоборот приходил. Я сошёл с "обочины" в самый центр, пристроившись за унылым караваном. Из повозки на меня с нескрываемым интересом смотрела девочка лет девяти. Чумазая, в старой, грязной одежде, взъерошенная и явно чем-то опечаленная. Её взгляд соскользнул с моего капюшона на лицо. С интересом она разглядывала щетину, плотно сомкнутые губы и двойной выпирающий подбородок. Все её попытки были сведены к попытке поймать мои глаза, которые я прятал под тенью капюшона. Я и сам зачастую не видел её лица. Выше плеч вряд ли что-то смог разглядеть досконально, видя перед своим носом лишь подскакивающий деревянный бортик старой телеги с тканевым навесом. Когда её взгляд опустился мне на плечи, разглядывая чёрные перья, придавленные металлическим наплечником, я видел как маленькие, хрупкие пальцы вцепились в бесформенную игрушку из ткани, что прижимала она к груди. Видимо, приняла меня не за того. Я слышал, что детей нынче выкрадывают из семей и продают в рабство. Скорее всего она меня к этим извращенцам причислила без задней мысли. Ребёнок боится всего необычного, непривычного глазу и воображению, что делает их отличной мишенью для плохих дел. Будь то убийство, подстава или жертвоприношение - не важно. Эти недочеловеки, не познавшие вкуса собственной крови на губах, манят словно безбедная жизнь во вседозволенности и всепрощении.

- Подходи-налетай! - Слышалось по сторонам. Я отошёл от каравана, свернув к рынку самыми тёмными и "не безопасными" улочками. Остановившись посреди толпы, мой взгляд самозабвенно гулял по натянутым верёвкам с бельём, высокому небосводу, узким окнам. Мои губы неспешно разомкнулись, давая возможность сделать спасительный вдох; наполнить лёгкие "живым" воздухом. Меня неспешно обходили. "Обтекали", как вода, к примеру, обтекает камень. Я даже забыл, зачем сюда стремился.
- Свежие корни мандрагоры и женьшеня! - сквозь шум протиснулся голос девушки. Я отдёрнулся, нацелившись в мгновение на этот голос и лавку. Мне нужно было всё, чтобы продолжить исследования. Я хочу сделать особый драгоценный камень или кристалл схожий с теми, о которых говориться в приданиях. Но они, как эликсир вечной молодости - тайна покрытая мраком. Верными шагами я направился на зов, проходя между людей с огромным трудом. Мало кто останавливался, чтобы пропустить. Мало кто даже обращал на меня внимания, задевая плечом. Даже пытались найти карманы в моей робе, чтобы свистнуть пару золотых на безбедную жизнь на "сегодня". Лавку плотно обступили зеваки, неохотно копаясь в плетёных корзинах и презрительно разглядывая товар. Пальцы пробегались по очищенным от грязи плодам. Глаза находили каждый маломальский изъян, а мозг отбраковывал этот плод как совсем неугодный. Моя рука опустилась на плечо невысокой девушки. Пальцы вцепились в худую ключицу и та не громко вскрикнула, вжав голову в плечи, сжавшись, ошалело прижимая к груди корзинку с продуктами. Я потянул ту назад, отодвигая место себе. Когда мы поравнялись и взгляд упал на корзину яблок - в животе противно потянуло, завыло уныло и замурчало презренно.
- Я возьму, - констатировал я факт, схватив первое приглянувшееся наливное яблоко из корзины, - Спасибо, - делая шаг вперёд, я приподнял яблоко, разливаясь в благодарной улыбке. Плод в моих руках был тут же надкушен, а моё тело тем временем уже нависало над прилавком.

- Ммм! - протянул, не размыкая губ. Моё внимание переключилось на надкушенное яблоко. Я разглядывал аккуратный след моих зубов и твёрдую, светлую мякоть. Кислое яблоко твёрдых сортов - что может быть ещё лучше?!
- Господин, я могу Вам помочь? - Я встрепенулся, опуская руку с яблоком чуть ниже и перестав на мгновение двигать челюстью, уставившись на девушку в ожидании гневной конструктивной критики. Она разлилась в улыбке, не упуская из виду других потенциальных покупателей. Видимо, случившиеся парой секунд назад её не особо волновало. Какой правильный ход в условиях рынка!
- Да, дайте мне пожалуйста...

***

Шелестя страницами фамильного гримуара, я неспешно продолжал "цикличный" путь в толпе. Пальцы самодовольно сжимали корзину с нужными мне вещами. Возвращаться назад было опасно. Ни одна моя поездка не могла пройтись без приключения и соответствующей драки. Проще передвигаться в гуще толпы, чем стоять где-то в сторонке и ждать. Шанс того, что нападут сейчас слишком мал.
Однако, отрывая взгляд от гримуара я поднимал его на непорочное небо, поражающее своей голубизной. Мои пернатые друзья ещё рыскали по городу, выглядывая нечто не дружелюбное мне. Дорога назад, к моей обители в глуши на окраине была ещё большим риском, чем поездка сюда. Моего коня не спутать ни с одним другим. Поэтому я чуял - где-то уже слишком близко затаилась опасность для моих белых ушей. Стражи, заключённые в латы, о чём-то мирно разговаривали всторонке, держась за меч на поясе. Довольно помпезные и противные ребята. Я негромко цокнул, с силой захлопнув раскрытый гримуар. Только драки в общественном месте мне не хватало... Особенно с местными "представителями" закона.

Спойлер:

Прямо перед глазами мага пролетела черная ворона. Еле-приметный шлейф из темной энергии, что оставляла за собою птица был незаметен для взгляда и чутья обывателя, но не мага.

Ворона уселась на высокую деревянную жердь, к которой был привязан один край цветастого навеса лавки с амулетами и талисманами.

Матильда подозрительно уставилась красными глазками-бусинками на странного человека. Клюв птицы вопросительно приоткрылся.

Чудики, медленно пылящие по дороге, уткнувшись носами в раскрытые книжки среди толпы всегда раздражали бродягу.

Они путались под ногами,не ко времени застывали столбами, что бы послюнявить пальцы и перевернуть страницу, и вечно имели задумчиво охуительно тоскливые физиономии.
Что среди океана гомонящего человеческого месива,в их черепную коробку, из текста, умудряется просочиться и быть усвоенной хоть какая нибудь серьёзная мысль бродяга не верил.

Вот и сейчас один из этих малохольних брёл,залипнув глазами в жидкий томик, а во второй руке таща ивовую корзину, об которую цветасто сквернословя постоянно запинались все встречные и поперечные.И копчиком чуял бродяга, что не минует в толпе и его столкновение, несмотря на зигзагообразный маршрут обладателя плетёной тары . Не собираясь уступать дорогу, как делали некоторые более миролюбивые прохожие,бродяга напрягся и крепче прижал свою ношу, готовый врезаться плечом в любителя уличного чтива.
Но миновалось- обладатель корзины замер в паре метров от бравых медийских стражников, закисших от духоты и скуки, прикрыл свою литературу и заозирался.

Бродяга, стараясь не трясти хрупкое содержимое своей покупки и вовремя отстранять ящик от морд верблюдов,ишаков и ногаек их погонщиков, благополучно прошёл мимо и свернул на улицу Удовольствий.
Вечно затенённая многочисленными полосатыми навесами и буйно разросшимся диким виноградом улица огибала базар прохладным полукольцом.
Степняк не собирался ночевать в Мидии,у него было ещё неотложные дела,и зашёл он сюда не удержавшись от соблазна поглядеть мельком на калейдоскоп чужих развлечений.
Он прошёл мимо угла с петушиными боями,откуда в воздух взлетали перья и яростные крики делавших ставки зрителей,мимо подвальных курилен гашиша,мимо игроков в кости,мимо распахнутых витражных окон, за которыми медленно крутилась рыжая блудница,задиравшая время от времени до подбородка шёлковую рубашку, демонстрируя, что её волосы естественного цвета.
Закутки торговцев наркотиками, оружием и подозрительных артефактов были ещё закрыты ставнями и дожидались наступления темного времени суток.
Бродяга приглядел себе пару мест на следующий заход и вывернул обратно, в суету базарной площади.
Обзаведясь крупным длинношерстным бактрианом,крепкой лопатой и мотыгой он навьючил на верблюда ещё пару тяжёлых шерстяных мешков и ведя его за собой в поводу,вышел из города, в противоположную от Хранилища сторону.

После нескольких часов ходьбы бродяге начали попадаться полузасыпанные щербатые плиты .
Вскоре он спустился в лощину заросшую низкорослым саксаулом,где плиты были сохраннее и явно ложились в надгробия,окружавшие развалины древней мечети.
Это было заброшенное кладбище Мидии. > > >

+++++++++++++++++++++

Бродяга долго бесцельно шатался по рынку глазея по сторонам.

Он набрал себе целую пригоршню вишен и орешков с торговых лотков,наелся острой бараньей похлёбки, похлопал выступлениям канатоходцев,скользящих с шестами по натянутой над площадью верёвке, еле видимой в небе.
Послушал заунывное пищание флейты заклинателя змей,раскачивающегося,как старый болванчик, перед снулой слепой коброй с шелушащейся чешуёй.
Посмотрел череду крутящихся волчком и замирающих в резких сложных позах учениц медийской танцевальной школы, выступавших под аккомпанемент звонких бубнов.
Побывал в кузнечном ряду , и всего после получаса криков,взаимных доводов, оскорблений и призываний в свидетели всей небесной рати,сторговался с мастером на узкий, редкой формы нож с чеканной рукоятью.

Он уже несколько раз прошёл мимо поворота к лавке Саховата,не в силах вырваться из бездумного шума,завораживающих ярких красок и острых базарных запахов.
Решив, что у него ещё полно времени до заката, что бы побывать у антиквара и уехать из Медии, бродяга решительно вильнул с крикливой суеты площади в зелёные тени улицы Удовольствий. >>>>>>>>>>>>>

Тонконогий гнедой жеребец важно вышагивал среди буйной базарной толпы,направляясь к лавке редкостей почтенного Саховата.
Сидевший на нём бродяга,закутанный в пыльный тёртый плащь,бросив поводья, беззаботно насвистывал сквозь зубы.
Он не позволил себе ни разу отвлечься или свернуть по дороге,только напоил коня когда въехал в Медию.

На последнем перекрёстке,когда было уже видно торец вывески долгожданной лавки,до бродяги отчётливо докатился шум,отголосок которого он слышал уже от самых ворот.

-Хэй,добрый человек,не подскажешь,что за громкие крики там, за площадью?-обратился он к потному немолодому водоносу,торопливо шаркавшему по дороге стоптанными туфлями.
-Да ты приезжий видать,-ответил водонос,- Сегодня скачки,и наш пресветлый правитель,продли всемогущий годы его правления, и все визири будут любоваться ими, а за победу назначена награда в десять тысяч монет, и всобщие почести!
Он заспешил дальше, а бродяга придержал гнедого, заставив его топтаться на месте.
Потом тронул поводья и повернул в сторону надрывно завывающих вдалеке труб.

-Да я только в пол глаза посмотрю, и сразу уезжаем,-заявил он своему жеребцу, который нутром чуя, что его беспокойный хозяин опять куда то лезет, прижал уши и начал недовольно грызть удила.
С досадой фыркнув в ответ гнедой размашисто прибавил шагу.>>>>>>>>>>

По всему городу никогда еще не было такого порядка. Многие лавки вынуждены были убрать надпись "Сделано в Серендии" с витрин, а многие и вовсе перестали продавать драгоценные камни и металлы.

На рынке и по городу осталось только несколько крупных продавцов металлов, цены которых стали на порядок дешевле, чем были месяц назад.
В лавочках цены были чуть дороже, но никто из оставшихся и полностью угодивших Каменной Королеве, не смел жаловаться - из-за закрывавшихся и судорожно меняющих специализацию магазинчиков, исчезнувших подделок, вся прибыль шла в карман семьи самих торговцев, а проценты - графству Бисмарка.
Так что, можно сказать, при наведении порядка заинтересованные лица не пострадали а даже озолотились.

- Так-так! Вот этот ковер туда! Эмир, собачий ты сын! Я сказал тебе положить три килограмма цукатов во вторую телегу! А ты что сделал? Дурак! - суетливый мужичок с тонкой, но наличествующей бородой бегал вокруг собирающегося каравана. - Дурак, не спорь, собака! Нет, вы только посмотрите, он еще и спорит!

- Слуги из поместья графа фон Бисмарк прибыли! - известил мужичка явно задыхающийся от палящего солнца большой человек в шляпе с пером. - Нас всего трое и мы хотели бы видеть госпожу! - Он спешился вместе с двумя остальными.
- Аа, кто б ее видеть не хотел! - проворчал мужичок. - Как только соберем караван в ее новое поместье, она обещала его сопровождать, так что должна появиться скоро! Эмир! Эмир, ты дурак, собачья ты отрыжка! - он спохватился, когда горе-Эмир снова сделал что-то не так, загружая в шестую телегу ящики с кольчугами. - Я кричу? Да ты сам кричишь! Не спорь со мной! Не спорь, кому сказал?!

Мраморно-белая рука госпожи погрузила флягу в фонтан. Когда пузырьки прекратили выплывать из сосудя, рука закрыла флягу с водой и закинула в крытую телегу.
Усердие ее подручного можно было понять - все таки, он рассчитывал на неплохую плату. И он ее добьется.

- Любаб, не кричи на подчиненных. - рассудила она при приближении.
- Что?! Я не... А, слушаюсь, свет очей моих госпожа. - прыгающий вокруг первой повозки мужичок поубавил пыл.

- Должна сказать, - рыжие волосы легли на голые плечи графини фон Бисмарк. Стальные глаза внимательно посмотрели на застывших в нижайшем поклоне новоприбывших слуг. - Шальвары - самое удобное из всего, что я когда-либо носила.
Она покрутилась, показывая разукрашенные аляповатым орнаментом шаровары, что превосходно сидели на зрелых бедрах.
- Советую и Вам, мои сладкие, их надеть. - она прошла к лавке и, взяв первые три комплекта одежды кочевника, небрежно кинула на стол продавца монеты. Мальчик, державший скрывающий женщину от палящего солнца зонтик еле поспевал за ее живыми перемещениями.
- Алоиз, Эмиль, Минни, - она протянула одежду своим слугам, согнувшимся в благодарном поклоне. Бедняге Эмилю, что страдал отсутствием какого-либо пигмента, даже шапка под стать пустыне досталась. Минни, молодая девушка, стыдливо покраснев, убежала за одну из повозок, дабы переодеться без мужских взглядов, которых здесь было предостаточно. Алоиз же, крупный малый, сняв шляпу с пером, принял одежду, но переодеваться не стал - в своей сбруе было роднее.

- Любаб! - женщина довольно посмотрела на повозки. - Мы готовы, Любаб!
- О, заря моего горизонта, мы тоже готовы. - мужичок рассыпался в поклоне.

***
Мадам Шарли нагнулась с верблюда и протянула тонкобородому Любабу увесистый мешок с позвякивающими золотыми.
- Держи, моя радость. Заслужил.
Даже когда караван покинул Медию, комплименты, которыми мужичок покрывал с ног до головы Драгоценную Императрицу были слышны еще долго.

Люди Любаба даже потрудились заколотить окна повозки, в которой ехали трое слуг. Не то, чтобы Шарли не доверяла нанятому ей же персоналу, но дорогу к Хранилищу им все равно знать не стоит. >>>>