Тульпа

Среди шорохов воспоминаний, разговоров мыслей, криков, музыки, и фрагментированных образов раздалось пронзительное:
-Кхар!

Маковое поле было этой ночью особенно красным. Небо без звезд, без луны - просто вечность, разукрашенная разными оттенками черного. Маки медленно и тягуче колыхались от несуществующего ветра.

...Скоро рассвет. Проклятый рассвет...снова отнимет тебя у меня...

...Я не хочу возвращаться...

...Анна, выбора нет...


КХАР!

Третья взметнулась на кровати и обвела непонимающим полусонным взглядом комнату, утонувшую в темноте. В горле пересохло так, что казалось туда насыпали песок. Анна поспешно встала с кровати и накинув на себя халат, вышла в кабинет налить воды.

-Должна ли ты знать? Колдун потревожил усопших и надругался над их останками, придав новую форму, и с позволения сказать "это" в стенах ордена,- голос в голове звучал будто собственный, не будь он так не похож.

Анна помотала головой, отгоняя наваждение. Но голос был будто бы реален. Не сонная галлюцинация, не игры воспаленного сознания. Во всяком случае, в это хотелось верить - сумасшествие Хранителю не к лицу.

Проклятый рассвет принес еще одну проблему, если голос не лжет.

- Незнание и глупость, вот что не красит хранителя,- звучало уже где-то сквозь шум прилива сознания,- а сумашее...

Сон или явь, мысль твоя или иного, доверие или сомнение, шепот ласковый и вкрадчивый, словно анаконда, медленно окружающий, обвивающая, сдавливающий, удушающий свою жертву.
-Как...как ты только могла допустить...хранитель...это непостижимо, это оскорбление всего ордена, как прошлых, так грядущих поколений...оскорбление всей крови...интересно это была твоя ошибка...конечно твоя- ты хранитель... должна была не предугадать, а знать всякое развитие событий...если хранитель не может защитить орден, не может защитить его изнутри...тогда что случиться извне...Анна-Анна...

Тихий сон. И дремотный повсюду туман. Темнота,тишина улыбаются.
Стук-стук.Стук-стук.Стук. В бесконеной молочной пустоте черная точка. Стук-стук. Шагай. Чем ближе к точке, тем громче стук. Точка растет, приобретает форму. Стук-стук. Черная птица важно шагает по ветке и долбит ее клювом. Ветка,ветка, веточка- косточка,кость,кость. Черная птица на груде костей точит клюв. Шагай тише, еще тише. Птица не птица, горбатый уродец, играет с костями и что-то мурлычет. Знакомая песня,знакомая очень.

Губы не то, чтобы двигаются, не то, чтобы произносят слова. Но Анна слышит свой голос, что спрашивает у птицы:

- И все-таки, кто ты? Начало моего безумия или страж моего разума?

- Столько времени, столько времени ждал, всё напрасно. Могли бы уже давно,- недовольно ворчал уродец,- бестолочь я бы всё сделал лучше, но нет,нет. Нет! Наследие крови. Кровь. Что толку в крови когда она хлещет из разодранной глотки.
Карлик скривил шею, обнажая уродливый шрам.
- Боюсь он  тебе ничего не скажет,-  прозвучало толи сверху, толи справа, а может и всюду, а может только послышалось,- похоже обиделся на тебя. Мы слишком долго ждали вашего прихода.
-Ждали, ждали, а она, нет вы только подумайте, я бы давно уже, сам всё сам, бездари, бездари!

Со всех сторон вокруг на Анну уставились глаза. Разные. И все - знакомые.

Колдунья посмотрела в серые глаза отца, такие, какие были у него в ее, Анны, детстве. Полные любви и гордости.

- Истина - путь одиночества, который невозможно пройти в одиночку. Потому что путь всегда один, но смысл, который каждый вкладывает в каждый свой шаг - различны, - сказал голос отца и смолк.

Потом послышался другой голос.

...Слабая. Боишься людей, боишься своей тени, себя боишься...

...свои же поднимут на ножи...

потом еще.

...возможно имеющих шанс достигнуть определённых высот, но никогда- поддержки и одобрения...

и еще.

...это непостижимо, это оскорбление всего ордена, как прошлых, так грядущих поколений...

и снова. только уже свой собственный.

...Надо было выбрать смерть...

кто-то рядом мерзко рассмеялся, и она проснулась.

После таких снов действительное, как...будто боль оставила тебя и ты можешь сделать вдох. "Это только сон".
В жатой ладони хранительницы мелкое что-то, что-то больно впивается в кожу, что-то твердое, что-то "живое"- деревяшки кусок? Нет, но отломок...косточка, птичья косточка, коракоид. Откуда столько уверенности? Анна просто будет знать.

В белой комнате, белой от света, без пола, стен и потолков, безграничное белое, запредельное. Черная точка. Она всё ближе и ближе. Ближе и ближе. За полустолом  без ножек, чуть сгорбившись, сидел старик. Дорогой стул редкого дерева, и бархатная обивка… Нет не старик. Седой мужчина. Ему не больше 50, но его бледное лицо любили морщины, полосы падали на плечи. Серый сюртук застёгнут на все пуговицы, кроме воротника. Пуговицы из вороненого серебра, с отштампованными разного ракурса изображениями птицы.
-Господин Крейн,- сказал приятный женский голос,- мне нужны их сердца, сделайте это для меня.
Перед мужчиной в секунду появилась тарелка, белоснежный фарфор, с алой волнистой каемочкой, мелкий- мелкий цветочек. Словно капли дождя на тарелку попадали несколько сердец, небольших, всё равно что птичьи. Левая рука занесла двузубую вилку над тарелкой. На мизинце красовался перстень с грубым красным камнем.
-Мне нужны их сердца!- властно повторил голос,- слышишь Самуэль?! Мне нужны из сердца!!!
Вилка упала звонко на стол.
-Я же сказала!!! Мне нужны их!!! Сердца!!!
По краям тарелки зашевелились красненькие ниточки, ростки, волоски, травинки- что-то тонкое невнятное и потянулось к лицу мужчины. Хищно вплелось в его волосы, и стало густо тянуться, оплетать его шею плечи. Как вдруг!!!
Несколько жестких, резких ударов головой о стол, о тарелку:
-Я же сказала тебе!!!
И снова несколько ударов. Мужчина не сопротивлялся. Удар. Удар Еще удар.
-Что тебе нужно!!!??? Кто ты такая!!!??? Прочь!!!!
Кому адресованы последние слова?

...Кто ты? Почему требуешь моим голосом? Используешь мою магию, чтобы причинить вред тем, кого я не знаю?

...уходиуходиуходиуходи! - звучало в голове Анны беспрерывной какофонией шепущих звуков, у сливался с о, о сливался с и, и сливалось с у, и невозможно было уже разобрать этого слова - просто зудящий шепот, разрвыающий перепонки на части.

Вдруг мужчина поднял голову и осмысленно посмотрел в лицо женщины.

- Сибилла? Нет. Ты ведь не Сибилла? ...

Анна стояла перед мужчиной и ей отчего то хотелось расплакаться. Ей ли хотелось? Ей ли нынче принадлежат ее глаза?

- А-а-а-у-у-уУ-у-ууу
-Р-р-р-р-Рррр
-Арх-р-р-р

Сквозь волчье раздавалось напуганное:
-Но!!! Но!!!