Бортовой журнал

Свартайди стоял на баке и ловил обретренной кожей лица россыпь мелких брызг. Занимался рассвет, и почти вся команда спокойно дрыхла - кто в кубрике, кто прямо на палубе, завернувшись в подбитые мехом плащи. Холо Н'Урган, прозванный Пустобрехом, набрал целую прорву народа в абордажную команду, ведь дельце предстояло весьма непростое: конвой с опалами  - это не одинокий торгаш. Охраны там должно быть две бригантины, а это, считай, три десятка орудий и человек восемьдесят бойцов. Да еще и шлюп с грузом - это, конечно, не соперник, народу там не больше двадцати человек, а вооружение - вообще смех один, но может улизнуть, если сразу не загарпунить.
С самого начала придется брать шлюп абордажем, а это значит - связать себя и лишить маневра, став легкой мишенью для бригантин охранения. Палить они не будут, чтобы своего подопечного не потопить ненароком, но вот навалиться одновременно двумя командами - это запросто. Стало быть, предстоит хорошая брака!
Свартайди усмехнулся щербатым ртом. Драку он любил!
Прозвенели восьмые склянки, закончилась собачья вахта, и старпом, зевая, пошел будить боцмана. Скоро начнут просыпаться остальные. На "Улыбчивой Смерти", трехмачтовой шхуне Холо Пустобреха, строгого распорядка не было, особенно когда народу - вдвое с лишним от нормального количества: шестьдесят пять человек, восемнадцать гигантов, трое эльфов и даже шестеро коротышек, которые зовут себя не то "шаи", не то "шуйи"... Итого девяносто две души на судне, рассчитанном на двадцать человек команды и столько же абордажников. В кубрике спали штабелями, в трюме спали на мешках с картечью, даже на палубе ночью приходилось ступать с осторожностью. Слава морскому ветру, до оружейного погреба не добрались!
- Ну и холодина, а? - зябко ежась и кутаясь в плащ, к гиганту подошел разбуженный боцман, невысокий, но совершенно отчаяный в драке парень с Западного побережья Кальфеона, по имени Эркет Альтштерх. Уважением Эркет пользовался огромным, команда у него ходила по струнке, отчего капитан постоянно одергивал его, заставляя умерить пыл в бою, - не хватало лишиться хорошего боцмана за пару жемчужин! - Что с морем, Черный, а? Не припомню, чтобы в этих широтах был такой дубак! Чтоб мне всю жизнь фордевинда не поймать! Кстати, о ветре - в бакштаг отходит, а? А до рифов - миль шесть осталось, при таком ходе - к третьим склянкам дойдем, а?
Поначалу, едва познакомившись с Эркетом года два назад, Свартайди постоянно принимал его "аканье" за вопрос и каждый раз кивал или мычал: "Угу..." Потом привык и теперь различал, когда тот спрашивает, а когда просто треплется. Эркет был большим любителем поболтать, поговаривали, что он мелет языком даже наедине с самим собой, но Сварт сомневался - какое может быть удинение на корабле? А еще боцман был большой знаток всяческих языков. Услышав имя гиганта, он сразу сказал: "Черноглазый, а? Никакой фантазии у вас, у северян!" И с тех пор звал его обычно Черным...
Боцман выпростал из-под плаща руку и почесал татуировку на правой щеке:
- И чего Холо именно на рифы идет, а?
Свартайди пожал плечами. Он вообще был немногословен.
- Чего мы там не видели, сожри его селедка!
Планами своими Холо делиться не любил. Постоянная команда знала, конечно, главную цель - опалы с острова Расиды. А вот все замыслы по их отбору оставались только в голове капитана. Сам Свартайди думал, что на этих безымянных рифах старый пират собрался устроить засаду. Но Эркет и сам наверняка это понимал, так что смысла сотрясать воздух не было.

Как и предсказывал Альтштерх, к третьим склянкам "Улыбчива Смерть" уже заходила между рифовыми островами, забирая к востоку, под берег. Где Холо и скомандовал бросить якорь, а сам с двумя бойцами на шлюпке ушел к острову. По всему выходило, что это и впрямь засада, но вот только курс конвоя должен был пролегать гораздо западнее. Или Холо что-то знал, или они здесь ненадолго.
Потянулось ожидание. Вторая вахта отстояла свое, заступила третья. Солнце нырнуло за остров. Эркет ругался на кого-то на корме, закручивая по три петли. Звякнули пятые склянки. Свартайди сидел под леером, полируя лезвие топора. Рядом устроился Жиха Болотник из Глиши, человек, непонятно каким ветром занесенный в море из родных трясин. Был он здоров, как бык, и столь же недалек. Но парень хороший, такому спину доверить можно.
- Возьмем приз - в ближайшем порту куплю шесть бутылок самого лучшего вина и трех девок возьму! - мечтательно заговорил Жиха. - Два дня из борделя не вылезу!
Один из новеньких, гигант по имени Гара, усмехнулся:
- Чего-то ты маловато вина на два дня запасти решил! Мне десятка полтора бутылей надо для такого дела!
- А никто не удивлен, - негромко произнес эльф Раннатаэль, начищая лезвие катаны. - Тебе для такого дела и девки не особенно нужны - винище жрать можно и в одну харю...
Абордажники грохнули дружным хохотом. Посыпались шутки:
- Гара, девку - ее и без вина можно!
- Ты, Гара, в другой раз девок посимпатичнее бери, а то на одном вине разоришься!
- Да они от него разбегаются - он, когда выпьет, начинает топором махать!
Гара набычился и молча елозил по лезвию секиры бруском.
- Капитан на борту! - прокричал вахтенный и над леером показалась голова Холо. Судя по всему, он успел отдать какие-то распоряжения, потому что на корме началась суета. Квартирмейстер "Улыбчивой Смерти" гигант Брога Дхаран стремительным шагом проследовал к баку и дал команду абордажникам собраться.
- Парни, щас будет драка! - провозгласил он. Абордажники встретили его слова радостным гулом. - Короче, смотрим суда! Десятки Раннатаэя, Грувера и МакТаллена - ваша задача одна: скорым ходом взять шлюп, команду под нож, груз на "Улыбку". Эт внятно? От и хоршо! Дальнейше - остальные сидят кукуют, ждут, пока охренительные... вмысли, охранительные корабли подойдут. С мушкетов палим, крюки рубим, саблями сечем на подходах, для этих, которые на шлюп полезут, время выигрываем! Всем внятно? А там ужо - по этой... обстакановке! Если успеем удрать - ветер в помощь, если зацепются - всех вырезаем, чебы не повадно, такскать! Внятно - не, воины?
Воинам было внятно. Значит, все-таки засада.

Как всегда, все пошло не по плану.
Началось все с того, что шлюп оказался вертким, зацепиться сходу не удалось, он начал удирать. "Смерть" привелась к ветру и вдарили книппелями с правого борта. Мачта на шлюпе хрустнула и обломилась. Пираты взревели - добыча уже в руках! - когда с марса прокричали:
- Бригантины уходят!!!
Все встало на свои места - шлюп был приманкой, а груз лежал на судах "охраны". Причем, неясно, на котором из них.
Бросив недобитого противника, "Улыбчивая Смерть" устремилась в погоню за призом. Одна из бригантин явно была тяжелее другой - шла медленнее, с низкой осадкой. Когда до нее осталось меньше двух кабельтовых, второй вражеский корабль, успевший вырваться вперед, резко увалился под ветер и пошел обратно в бейдевинд, резко сокращая расстояние. "Смерть" вильнула вправо так, чтобы груженая бригантина под названием "Ласковая Мари" оказалась между ней и возвращающимся охранником. Еще через полчаса погони "Мари" резко легла на правый галс и ударила всеми восемью орудиями левого борта. Просвистели ядра, "Улыбчивая Смерть" получила два снаряда в палубу.
"Роззи" - второе судно конвоя - кое-как выбралась из левентика и, выглянув из-за корпуса "Мари", тоже дала залп. Мимо. Пиратское судно ударилось в борт конвоирам, затрещали доски, кошки взвизгнули, хлопнули мушкеты, предваряя любимую пиратскую забаву - абордаж.
Свартайди, как всегда, был одним из первых, кто спрыгнул на вражескую палубу. Топоры сразу же обрушились на голову ближайшего королевского гвардейца, сминая доспех, разрубая плоть и кости. Шаг назад, взмах вправо, прикрывая Гару, поворот влево, еще один взмах, сбивающий широкий морской палаш. Вокруг рев и грохот, льется кровь и воняет гарью. Следующий противник. Выпад под саблю, секущий взмах топором, вой. Удар двумя руками из-за спины по щиту, вопль гвардейца, у которого сломана рука.
Гарь и скользкая от крови палуба. Вторая бригантина ударилась в борт и на "Улыбчивую Смерть" посыпались охранники. Там тоже весело!
Гара заревел и рухнул с распоротым животом. "Не спасу", - едва глянув на рану, понял Свартайди и бросился в атаку. - "Мир тебе, брат-варвар!" Удар, снова удар и отскок в сторону. За спиной ревут гвардейцы, стараясь сбросить пиратов за борт.
Свартайди остался один против пятерых, ближайший товарищ - метрах в четырех. Противники атаковали слаженно - один верхом, заставляя пригибаться, второй - по ногам. Почти ушел. Палаш рубанул правую ногу, повредил связки, вызвав вспышку боли. Один из врагов упал, но оставшиеся стали теснить охромевшего гиганта. В голове Свартайди словно что-то щелкнуло. Он оскалился, чуть пригнулся и издал протяжный, леденящий душу вой. Вокруг заплясали языки тьмы, будто черное пламя окутало его с ног до головы, взметнулось по лезвиям секир. Холодное черное пламя.
Враги встали, как вкопанные, со стеклянными глазами, и так и не пришли в себя, пока Сварт резал их на куски.
Тем временем пираты одерживали верх - последние гвардейцы уже оказались отжаты к корме "Ласковой Мари", их методично добивали абордажники.
- Ну ты и волчара, Черный! - воскликнул Эркет, весь покрытый кровью. - Чего это ты отчебучил, а? Ооо... Да тебя неслабо зацепило, друг, а? А ну, на "Улыбку", пусть тебя лекарь глянет - так и всю юшку спустить можно! Да не хромай так, волчара, а? Как там по-вашему, а? Ламме... Ламми... Вульфламми! Во, Черный, будешь теперь Вульфламми - Хромой Волк! А?..

Красиво заливает верзила, аж до печенок пробирает!

..."Улыбчивая Смерть" снова ушла от патруля. На двух мачтах из трех, потеряв дюжину моряков, получив пробоину чуть выше ватерлинии. На честном слове и на попутном ветре. Но ушла!..

Когда три брига Королевского флота вынырнули из-за острова в четырех кабельтовых по правому борту, ругань Холо могли бы услыхать даже из Валенсии. Пакетбот торговца тканями, которого пираты гнали уже пять или шесть миль и вот-вот должны были догнать, встретил неожиданную помощь восторженным ревом. А кормчий на "Улыбке" с матом рванул штурвал, перекладывая корабль на правый галс. Мачта протяжно заскрипела, такелаж натянулся и загудел, справляясь с нагрузкой, форштевень сильнее вспенил тяжелую темную волну.
Бриги были быстрее, это стало ясно почти сразу, поэтому Холо отдал команду лавировать по ветру, разряжая то один борт, то другой. Одного из противников пиратам удалось лишить грот-мачты удачным попаданием с левого борта. Но в ответ получили залп картечи, который унес сразу троих. Началась длительная погоня. Королевские псы догоняли и били картечью из бортовых калибров, не решаясь на абордаж - народу у них был некомплект, едва успевали заряжать. Шхуна огрызалась, изо всех сил стараясь держать обоих противников по одному борту.
И вот тогда "Смерть" улыбнулась одной из самых редких своих улыбок: ядро, пущенное пиратами, попало в ствол орудия на одном из бригов, когда фитили уже были запалены. Грохнул взрыв и в борту неудачливого патрульного появилась огромная пробоина. Бриг накренился, зачерпывая воду.
- Ах-ха!!! - заорал Холо, перекрывая шум моря и грохот выстрелов второго преследователя. - Бочку вина канонирам! Бочку, мать ваша русалка!!!
Последний патрульный сбросил ход, решив что спасать своих важнее, чем добивать врагов, развернулся заряженным бортом и дал последний залп книппелями. Изменчивая девка Фортуна решила, видать, что везения пиратам на сегодня хватит: бизань с хрустом переломилась, а с борта сорвало еще двоих - Сиплого Танта и боцмана Эркета Альтштерха. В суете от потери мачты их пропажу заметили не сразу. А когда заметили, Пустобрех ругался так, что даже рыбы, наверное, краснели и отводили взгляд...

И вот теперь, оторвавшись от погони и затерявшись в нагромождении островов в районе Рамеды, команда пиратов зализывала раны. Погода окончательно успокоилась, хотя с утра небо на востоке пыталось нахмуриться, и к закату встал мертвый штиль. Солнце окрасило глубоким золотом воду в маленькой бухте необитаемого острова, куда встала на ремонт "Улыбчивая Смерть".
- Хромой, ... тебе в жабры, берешь десяток парней покрепче - мне нужно, чтобы мачта завтра к обеду уже торчала, как ... у моржа-десятилетки, понял меня, дуболом? - Холо был зол, а когда капитан зол, команда старается прикинуться водорослями, а лучше - слинять подальше и пробыть там подольше. Потому Свартайди молча кивнул и ушел набирать народ. - Дуду, медуза лесная, если сегодня опять будем ужинать солониной, то на десерт я сожру твою печень! Сгорел в ужасе, добыл дичи! - это уже к эльфу Датдиэллю, штатному охотнику на различную живность. Огляделся. - Чего встали, жабьи дети?!! А ну шуршим быстро, пока я не решил реи освобождать под ваши гнилые туши!!!
Народ, конечно, зашуршал. Дуду испарился в кустах, не тронув ни ветки, Хромой молча посмотрел на топчущихся матросов, и команда на лесоповал собралась мгновенно. Кое-кого пришлось даже завернуть назад. Остальные, изображая кипишь, занялись мелким ремонтом, организацией лагеря и разведкой территории.

Забрав со шхуны инструмент и выслав вперед троих на разведку, Свартайди повел остальных к ближайшей роще. Строевым лесом там и не пахло, но кое-как подлатать бизань, чтобы добраться до Эферии, можно и из хлама. Делов-то - срубить и распустить пополам три деревца повыше да укрепить их вокруг сломанной мачты, как лубок на руке. Но рубкой леса надо заниматься до темноты: вернешься в лагерь засветло - капитан либо придумает новую задачу, либо найдет тысячу изъянов в принесенном дереве.
Поэтому, выбрав цели и подготовив все к работе, пираты присели передохнуть.
- Слышь, Хромой, - окликнул гиганта Маруз Длинноногий, хуман-абордажник. - Эркет-то накрылся рваной парусиной... Кто теперь боцманом будет, как думаешь?
Пятнистый Эрх, канонир с опаленным, покрытым уродливыми шрамами лицом, ответил за Свартайди:
- Да че тут думать-та? Либо Бурого назначут, либо вона - Хромого! А, Волчара, пойдешь боманом-та?
Эрха гигант не переносил на дух, но он был парнем жилистым - сам тягал к орудийному порту десятифунтовую кулеврину - и на лесоповал его взяли. Свартайди скривил губы, не глядя на Пятнистого, и процедил:
- Хлебало закрой, Меченый, пока при памяти...
На этом диалог закончился. Хромого в команде побаивались и уважали - огромная сила и боевые навыки делали его страшным соперником. Но хуже было то, что порой Волка "накрывало" - он впадал в совершенное безумие, не разбирал, где свои, а где чужие. Знал это и Пятнистый, а потому почел за благо заткнуться. Через несколько минут Свартайди скомандовал подъем и под кронами застучали топоры.
- Сварт! - вдруг раздался голос одного из разведчиков - Громкого Манно, шнырявшего по окрестностям. Он словно вырос из-под земли прямо за спиной гиганта, подскочил вплотную и тихо проговорил: - Там пещера есть, неприметная. Но перед входом вытоптано, как будто наведывался кто недавно. Не зверье, сожри меня кальмар, точно не зверье!
Выругавшись сквозь зубы, Хромой опустил топор, распрямляясь. И бросил вполголоса:
- Приметь место... С дровами закончим - глянем... Будешь трепаться - язык вырву... - Говорил гигант не спеша, неохотно роняя слова, одним и тем же тоном отдавал команды, рассказывал и угрожал.
Манно злобно сверкнул глазами и прошипел:
- За салагу меня не держи! Не первый год палубу пинаю!
Разведчик был прав - если бы он хотел рассказать о находке еще кому-то, то не стал бы таиться. А раз стал, значит нашел что-то и впрямь интересное и решил прикрыться широкой спиной Хромого.
- Знаю. Не шуми, - коротко ответил гигант и вернулся к прерванному занятию.

- Маруз... Со мной останешься - хворосту наберем. Остальные - бревна в руки и в лагерь... Распустить. Приготовить к ремонту. С утра начнем, - раздавал указания Свартайди, когда три годных деревца были свалены и осучкованы. - Манно, от тебя там толку не будет. Тоже оставайся...
Дождавшись, когда лишние глаза скроются за кустами и затихнут голоса, гигант повернулся к разведчику:
- Веди, Громкий. Маруз, брось хворост - успеем.
Проломившись через заросли, трое пиратов вышли к небольшому зеву пещеры. Вокруг действительно все выглядело так, словно кто-то тут недавно побывал. Притом, не один. На остров к тому времени опустилась тьма, и пиратам пришлось на скорую руку соорудить пару факелов. Пещера оказалась не слишком глубокой - кабельтов, от силы полтора. А в дальнем конце их ждал приятный сюрприз: то ли другие пираты, то ли контрабандисты устроили в удобной норе склад. Проход расширялся и превращался в небольшую каверну, обустроенную полками, столиком на одной ноге и даже лежаком. Несколько крепко сбитых ящиков и тугих мешков явно намекали троице, что сегодня удачный день. Свартайди шагнул ближе, заодно уходя чуть в сторону, чтобы держать подельников в поле зрения, и ударом кулака вскрыл один из контейнеров. Темный кварц. Во втором - бирюза. Шелк. Специи. Слитки серебра. Хромой повернулся к спутникам:
- Самим не оприходовать. Надо с Холо делиться.
Манно вскинулся и зашипел:
- Ты чего, Хромой? С мачты навернулся?! Да я сюда на плоту дойду, по ящику таскать буду, хоть три года на это положу! Тут же тысяч на шестьсот, да еще и слитки! - Громкий оскалился и стал похож на разъяренного хорька. - Хрен ему в душу, этому Холо!
- Тощий, не части! - проронил Маруз. - Беса лысого ты отсюда унесешь, а не ящики: это добро не бесхозное. Либо забирать сразу все, либо помаши ручкой серебрякам. - Длинноногий умел сохранять холодную голову в любых обстоятельствах. Допуская, что они найдут что-то ценное, и зная жадную натуру Манно, Хромой специально взял с собой Маруза - вдвоем проще убедить. Да и прыгать на двоих Громкий не будет, не дурак.
- Просмотреть все надо. Самое ценное и небольшое поделим. Остальное - отдадим Холо. Базар убей, Манно! - оборвал гигант открывшего было рот разведчика. - Я сказал.
Осмотр в дрожащем свете пламени не занял много времени. Товар оказался очень разный, общую стоимость Манно оценил тысяч на семьсот серебра, да слитков - еще почти на миллион. Это то, что, скрепя сердце, решили отдать в общак. Между собой разделили несколько горстей рубинов и изумрудов. На каждого вышло тысяч по триста.
- Все, Громкий, не жадничай! - цыкнул Маруз, когда Манно развязал еще один небольшой мешочек. Внутри лежало пять иссиня черных камней неправильной формы, при взгляде на которые у Свартайди аж зубы заломило! От камней исходила мощная энергия, бесформенная, но явно опасная. Он протянул руку:
- Дай сюда! - голос его слегка сел, и пираты удивленно воззрились на внезапно занервничавшего гиганта.
- Да на! - Манно поспешил избавиться от мешочка. - Ты чего это, Хромой? Мусор какой-то, булыжники...
Сварт поднял на них взгляд:
- Раз мусор, я заберу без выкупа, - безапелляционно заявил он и увидел, как скривился в досаде Маруз. Дружба дружбой, а серебро врозь - закон Вольного Братства. Но слово сказано. - Кто против?
Абордажник и разведчик переглянулись и покачали головами - взгляд гиганта не сулил ничего, кроме проблем, а затевать драку из-за какой-то щебенки ни тот, ни другой не собирались. Тем более - драку с Хромым Волком...

...Холо был удивлен, обрадован и благодарен. После неудачи с купеческим пакетботом и перед предстоящим ремонтом "Улыбчивой Смерти" весть, принесенная Свартайди со-товарищи, была воистину благой! Скверное настроение капитана как ветром сдуло, из загашников был извлечен бочонок рома и каждый член команды получил свои три глотка согревающего напитка. А Холо и Свартайди полночи сидели у дальнего костра и о чем-то беседовали, склонив головы...

Эферия. Небольшой рыбацкий городок, прилепившийся к скале у самой кромки воды. Запах рыбы, моря и свежих опилок. Обойдя едва ли не все острова, побывав в полусотне поселков и деревень, Свартайди сердцем всегда был здесь, на узких мощеных булыжником улочках, под визг пилы со стапелей, окутанный морским бризом. Когда-нибудь, когда возраст возьмет свое - лет в тридцать, наверное! - он обязательно купит тот домик с террасой на верхней улице. Будет пить подогретый ром со специями и любоваться морскими просторами...
Но до этого еще дожить надо! Возможно, через неделю нас накроет патруль, а Фортуна как раз отвернется на секундочку... Хорошо, что хоть здесь, в Эферии, морские волки могут расслабиться: Терезио Кафон из Ордена Трины, что якобы всегда стоит на страже, охраняя город от пиратов, давно понял, что проще с ними дружить, чем воевать. Так что Береговое Братство всегда может найти приют в Эферии, а также отремонтировать свои суда. Неформально, конечно. А Кафон просто посмотрит в другую сторону, слушая перезвон падающих в карман монет. Именно поэтому пираты никогда не дебоширят и не нарушают закон в Эферии.
Свартайди предавался размышлениям, сидя в одиночестве, с бутылкой вина на своем любимом теплом камне неподалеку от причала. Команда разбрелась по городу - у кого-то здесь жили друзья или даже родня, кто-то нашел сговорчивых девок, а кое-кто - даже пригрелся на боку одной вдовушки, с которой водил шуры-муры вот уже пару лет. И пусть кодекс Братства запрещал жениться и заводить детей! Кому интересен кодекс, если в порту ждет нестарая, симпатичная и очень гостеприимная дама, горячий ужин и заправленная свежими простынями постель? Романтика морской жизни... Ха! Деньги, азарт и вольница - вот что тянет пирата в море! А спать всяко удобнее на перине в обнимку с бабой, чем в гамаке в компании сорока сорвиголов. Хотя, в гамаке - оно, конечно, привычнее...
Мысли Хромого крутились и разгонялись, подогреваемые крепким вином, и раз за разом возвращались к пяти камням, лежащим в простом кожаном мешочке во внутреннем кармане. Черные, словно слепленные из самой Тьмы, непроницаемые, пугающие... И манящие своей силой. Силой, которую не ощутили ни Маруз с Манно, ни Холо, во время разговора с которым Свартайди словно невзначай вынул и принялся вертеть в пальцах один из камней. Капитан бросил мимолетный взгляд и спросил, что это за мусор. Хромой пожал плечом, буркнул: "Амулет от сглаза," - и убрал камень обратно. Силой, которая щекотала кожу, колола ее тысячей маленьких невидимых иголочек. Незнакомой, тяжелой силой...
Коротко оглядевшись, гигант вытащил мешочек, развязал. И черный камень оказался в его ладони. Убрав остальные и от души хлебнув вина, Свартайди вгляделся в матовую поверхность. И тут же услышал тихий шелест, то набирающий тональность, то звучащий глуше и тише. Словно кто-то шептал, пытаясь сказать, объяснить, поделиться... чем-то... Шепот нарастал, усиливался, Хромой уже слышал отдельные слова, но... Звуки распадались, не успевая собраться, слова не хотели цепляться одно за другое, смысл их ускользал, как медуза в мутной воде...
- Дядька, а чего это у тебя за штучка? - тонкий детский голосок рывком вывел Свартайди из транса. Судорожно вдохнув, он сжал кулак, пряча камень, и повернулся к источнику звука - маленькой шаи, доверчиво глядевшей на него огромными зелеными глазищами. За свои двадцать два года Свартайди так и не приноровился определять возраст шаи - этой, к примеру, могло быть и пять, и двадцать пять, и даже пятьдесят. - А можно мне тоже такую? Ну, пожалуйста!!!
Глаза маленькой ушастой девочки вдруг расширились еще сильнее и намертво приковали к себе. Хромой попытался и не смог отвести взгляд - ведьма давила его, не давая издать ни звука, ее глаза уже заполнили все пространство вокруг... Стали Вселенной... Изумрудной Вселенной, бегущей по кругу, скачущей и кружащейся. Невероятным усилием воли Свартайди выбросил из головы все мысли, в том числе - и об оставшихся за пазухой камнях. Голова гиганта была пустой и свободной, легко качаясь на зеленых волнах. Вселенная ведьмовских глаз напряглась, издала звон и вдруг взорвалась мириадами бледно-зеленых звезд...

Хромой Волк обнаружил, что лежит на спине рядом со своим любимым теплым камнем. Голова страшно болела и кружилась, в животе извивались мурены, а борода словно начала расти внутрь - такой суши он не помнил даже после "шум-травы", которой угощал его один торгаш в порту Илии.
Трясущейся рукой дотянулся до бутылки с вином, сделал пару глотков и с трудом сел. Маленькой ведьмы-шаи не было. Камня, разумеется, тоже. Вместо него в громадном кулачище оказался зажат клочок бумаги с нарисованной улыбающейся мордочкой и буквой "Н". С долей паники ощупав карман, гигант убедился, что остальные на месте.
Итак, засранка утащила камень, взамен оставила смеющийся рисунок и тонкий намек. Хочешь поиграть в прятки, маленькая дрянь? А если найду?..

Найти маленькую ведьму сразу не удалось. Обойдя все гнилые местечки Эферии, Велии и даже Илии, расспросив всех бродяг и авантюристов от Рамеды до Фильвары, Свартайди понял только одно - если записка и была намеком, то уж очень тонким! Либо путь его лежит в глубь материка, где, по слухам, есть целые деревни шаев. Но Большой земли Хромой не знал вообще, отчего чувствовал неуверенность, а из-за этого - злость. Ушастая пигалица его обокрала и имеет все шансы уйти безнаказанной! Сей факт приводил пирата в бешенство.
Год прошел в грабежах, погонях и поисках. "Улыбчивая Смерть" трижды уходила от патрулей, пять раз брала богатую добычу и однажды даже привела с собой приз - легкий бриг "Ликующий Эдд", взятый с боя и проданный за немалые деньги. Пираты гуляли всю ночь, слегка пошумели, а наутро вышли в море и взяли курс на остров Тондэ, где была намечена встреча с Питтом Грызлей, капитаном "Белого Медведя". Холо и Питт намеревались провернуть совместное дельце, о подробностях которого никому из команды, как всегда, не сообщалось.
Путь до Тондэ был близкий и спокойный - в прибрежных водах Эферии пираты безобразничали редко, а потому и Королевский флот был здесь явлением исключительным. "Улыбка" мягко покачивалась, разрезая форштевнем набегающую волну, команда занималась своими делами. Холо Пустобрех наслаждался последним теплом уходящей осени, а Свартайди, ухо которого оттягивала боцманская серьга, стоял у леера, размышляя о разном.
За минувший год потеряли многих. Маруз Длинноногий утонул во время одного из весенних штормов, вместе еще с тремя парнями. Громкий Манно попался на мелкой краже и мотал срок где-то в шахтах Хиделя. Эльф Дуду решил, что может выйти из дела, о чем сообщил Пустобреху, после чего пропал, ни с кем не попрощавшись. А Хромой получил серьгу боцмана и полный мешок проблем - как удержать в руках вожжи этой разношерстной, диковатой и склонной к дебошу оравы? Кулаком и громким рыком, совместной пьянкой и душевным разговором, верно расставленными приоритетами и собственным примером. Всему этому Свартайди учился методом проб и ошибок. За год он повзрослел и переосмыслил себя, даже отложил в долгий ящик поиски неизвестной ведьмы, которым поначалу посвящал все свободное время.
Жизнь непредсказуема, сложна и полна противоречий - если что-то искать слишком упорно, оно будет ускользать раз за разом. Но стоит только отвлечься и обернуться вокруг - льдину мне в форватер! - вот оно, слева по борту! Ну, или справа, кому как повезет... Волк ухмыльнулся собственным мыслям и оглянулся через плечо:
- Говори уже, долго мяться будешь?
Один из новеньких, молодой паренек по имени Раггети, еще не заслуживший прозвища, вздрогнул и на мгновение чуть вжал голову в плечи. "Бестолковый, - с грустью подумал боцман. - Убьют. Не легавые, так свои..."
- Я... Это... Господин боцман...
- Господить вертухаев на каторге будешь! - резко оборвал его Хромой, оскаливаясь, - Здесь все друг другу ровня, кроме капитана! Разница только в том, что я тебе могу зубы вышибить, а ты мне - нет! Всосал знания, салага? - Дождавшись судорожного кивка, продолжил уже спокойнее: - Чего хотел-то?
Раггети глубоко вздохнул.
- Мне... Я не все сказал капитану позавчера... Меня учили обращению с мечом, но...
"Могучий ветер, как же тебя к нам занесло-то, парень?!" - взвыл про себя Свартайди, но внешне остался спокоен. Поднял руку, останавливая признания, и повысил голос:
- Бурый! - Один из пиратов, занимавшихся своим оружием, поднял голову:
- Ну? - голос у Бурого был низкий и глухой, словно он говорил из бочки.
- Будь другом - возьми вот этого щенка и погоняй его как следует! Что-то мне сомнительно, насколько он с клинком ловкий! Только сразу не убивай - может, сгодится еще! - усмехнулся Черноглазый и вновь повернул голову к Раггети, убавляя громкость: - Опозоришься - вылетишь с корабля в первом же порту, нарвала тебе в борт!
- Я... Спасибо!.. - пытаясь сделать решительное лицо, пролепетал парень и хотел добавить что-то еще, но Свартайди уже отвернулся, возвращаясь к размышлениям...

...Кто именно сдал место встречи, так и осталось неизвестным. Уже будучи на каторге, Свартайди слышал, что "Белого Медведя" патрульные корабли взяли в клещи и потопили в пяти милях от Тондэ. А днем раньше эти же солдаты накрыли команду Холо...
- Полундра!!! - страшный для каждого моряка крик разорвал предутреннюю тишину, а в следующий миг ночь наполнилась лязгом железа и воплями умирающих. Легавые обрушились внезапно, со всех сторон, и начали резать не проснувшихся пиратов. На суше моряки здорово уступали в боевой мощи латникам и гибли один за другим.
Еще не до конца продрав глаза, Свартайди уже стоял на ногах, сжимая обе секиры и пытался окинуть взглядом лагерь.
В следующую секунду он уже совершил длинный бросок к центральному костру, где ночевал Холо и куда целенаправленно прорывалась группа стражников во главе с рыцарем в серебристых доспехах. Именно на этого франта и нацелил свою атаку Хромой, по пути отоварив слишком рьяного служаку.
- Ко мне! - громыхнул голос боцмана, и среди пиратов наконец-то началось осмысленное движение: сбившиеся кучки начали стягиваться к центру. Холо и четверо моряков уже схлестнулись с группой офицера, во фланг которой врезался Свартайди, походя разрубив одного почти пополам, от ключицы до пояса. - Беречь капитана, жулье драное!!!
На "Улыбчивой Смерти" к Тондэ пришло пятьдесят три пирата, после трех минут резни их осталось двадцать семь. Против восьми десятков латных воинов они не могли сделать ничего, кроме как подороже продать свои шкуры. Этим они и занялись, с упоением последней битвы.
В самом центре, в окружении полутора десятка парней, дрался капитан и его пепельно-серая борода развевалась и горела огнем в свете костра. Чуть в стороне, отжатый от остальных и окруженный, ревел медведем уже трижды раненый Свартайди. Еще дальше, на границе света и тьмы, собравшись вокруг Бурого, звенели сталью оставшиеся девять корсаров, но счет их жизни шел на секунды - стражники давили их плотной массой, не давая свободы для стремительных отскоков и финтов, столь любимых морскими волками. Центральная группа тоже неумолимо таяла, пираты, забирая с собой кто одного, а кто и пару врагов, с ревом и проклятьями падали под ударами длинных палашей.
Хромой хорошо видел картину боя, возвышаясь над всеми окружающими. Он прекрасно видел, как упал последний спутник Бурого, и как тот, взвыв, бросился в последнюю самоубийственную атаку. Видел, как медленно, но верно сжимается кольцо вокруг капитана. Как подняли на клинки салагу Раггети. Как, забрав с собой троих, упал Жиха Болотник. Как свистят громадные кривые сабли в руках Броги Дхарана, собирая кровавую жатву. Он мог увидеть все, но сделать хоть что-нибудь был не в силах - легавые, оправдывая свое название, бросались на него непрерывно, норовя порезать хоть чуть-чуть, пустить кровь, ослабить. На большее они не решались и вскоре стало ясно - почему. Откуда-то из темноты, грузно топая и громыхая железом доспеха, появился огромный, самую малость ниже Свартайди, гигант, на бегу перехватил с плеча двуручный меч и Хромому сразу стало не до наблюдений.
Стражник напал сходу, яростно раскручивая вокруг себя массивный цвайхандер, сплетая плотную завесу из стали. Сварт, пользуясь тем, что его противники чуть расслабились при появлении своего гиганта, качнулся влево, обманным движением зашел в бок одному из нападавших и, рубанув того поперек спины, на инерции вырвался из круга. И встретил новую опасность на оперативном просторе. Загремела, встречаясь в чудовищной силы ударах, сталь. Где-то за спиной Холо затянул сакральную Песнь Смерти, готовясь уйти в лучший мир. Солдаты расступились, давая пространство для сражения двух гигантов.
Противник был очень силен и очень быстр. Двуручник в его руках взлетал перышком и падал пудовой гирей. Свартайди едва успевал защищаться, не говоря уже о переходе в атаку. Сверху. Снизу. Слева косым. Выпад. Еще раз сверху. И еще раз... Отступая шаг за шагом, Хромой холодел при мысли, что ровным счетом ничего не может противопоставить этому закованному в сталь мастеру. Удар из "быка" и мгновенный переход в горизонталь. Град чередующихся диагоналей и внезапный рывок снизу. Стражник доставал его снова и снова, все плечи и грудь Волка уже покрывала кровь, в глазах начал сгущаться туман, уши заложило, и был слышен только рваный пульс, когда сквозь эту вату прорезалось шипение и сложилось в слова:
- Выпусти меня!!!
Свартайди опешил и пропустил особенно мощный удар, рассекший левое плечо и грудь. Рука повисла плетью, вспышка боли на мгновение поглотила сознание, а в следующую секунду из самой глубины души рванулась на волю Сила. Вокруг полыхнуло яростное черное пламя, взвилось к светлеющему небу и окутало гиганта с ног до головы. Стражник, только что стремительно кружившийся в боевом танце, теперь едва плыл, скаля зубы под забралом и занося клинок для последнего удара. Остальные, наблюдавшие за схваткой, тоже казались мухами в меду - двигались медленно, как будто с трудом преодолевая сопротивление воздуха. Хромой не сразу понял, что это не они остановились, а он ускорился, а когда понял - со всей оставшейся силой и яростью обрушил лезвие топора сначала на закованное броней бедро противника, а потом и на его плечо, прорубая дорогу к сердцу. Едва гигант-стражник упал на колени, время вернулось на привычный бег, кровь толчками рванула из страшной раны на груди Свартайди, унося с собой жизнь. Не в силах пошевелиться, он рухнул на щедро политую кровью землю. Последнее, что он услышал, перед тем, как сознание ухнуло в темноту, были слова офицера:
- Наложите этой собаке повязку! Я не дам ему сдохнуть легко!..

Снова Дейтан, снова крабы, снова в цепях... С утра, еще до рассвета каторжников поднимали, давали миску жидкой баланды, называя это завтраком, а затем разгоняли по лодкам. Три часа до промысловых угодий заключенные выбирали мусор и водоросли из старых ловушек, которые поставят взамен вынутых. Потом начинался лов - баркас подходил к буйку, рабочий цеплял его багром и передавал каторжникам. Те выбирали длинную веревку, взваливали на борт полную ловушку, привязывали пустую и бросали обратно. Следующий буй - и все повторялось. Для этой работы хватало четверых людей или двух гигантов. Хватало бы и одного, но ловушка была большой и до крайности неудобной. Потому в промысловую команду брали двоих.
Напарника Свартайди звали Буппи, происходил он из медийских гигантов и имел прозвище Носорог - то ли за крупный, покрытый прожилками нос, то ли за крутой нрав и редкое даже для гиганта упрямство. Сколько ему лет и как сложилась его жизнь, Носорог не рассказывал и вопросов не задавал. Как и Хромой, Буппи был не очень-то разговорчив, что избавляло охранников от необходимости то и дело окрикивать их, запрещая болтовню - болтовни попросту не было. Два гиганта быстро сработались, уже через неделю они справлялись с ловушками за полдня и оставшееся до возвращения время тратили на сон. И на молчаливое обдумывание плана побега.
Сбежать с крабовых промыслов было делом мудреным, особенно учитывая, что к Свартайди, как однажды уже бежавшему, приняли повышенные меры: вместо двоих штатных стрелков, на борту рыбацкой лодки сидело целых трое, да еще пара мечников. Помимо этого, вокруг промысловых территорий постоянно курсировали несколько патрулей, и даже перебив охрану, вырваться из этого кольца на утлом суденышке было на самой грани возможного. Ночами же все они сидели на цепи, а охрана спала на борту сторожевого фрегата на рейде.
Пять лет назад, впервые угодив в лапы стражей порядка, Свартайди удалось вырваться только благодаря везению, сведшему его с пятью пиратами, и физической силе, в которой те нуждались. Если по-честному, его вытащили "прицепом", а после вполне закономерно бросили на необитаемом острове сто на двести пятьдесят шагов, где он проторчал полторы недели, объев с кустов все ягоды и переловив рубашкой массу рыбной мелочи из ручья.
В этот раз он оказался в компании молчаливого и медлительного гиганта - такого же, как и он сам. Вот только плавал Буппи, как кусок сырого эбена: покачается на волне минуту - и на дно... А с островов нет иного пути, кроме как по воде.

Свартайди размял шею, поднимаясь с холстины, которая служила ему постелью. В щели хибары для заключенных пробивались первые лучи занимающегося рассвета. В центре комнатки лежал кусок гранита, в который, усиленные заклинанием, были вмурованы уши для цепей. Он же служил каторжанам столом. Таких лачуг на восточном, песчаном берегу Дэйтана стояло восемнадцать, и в каждой сидели прикованными от десяти до двенадцати разбойников, воров и убийц. Состав их каждый день менялся - никто из заключенных не знал утром, в каком из домишек будет спать сегодня ночью.
За восемь месяцев, проведенных на каторге, Хромой узнал всех из своих сегодняшних соседей. Кого-то лучше, кого-то хуже.
Вон, к примеру, спит Локан, вор из Велии, тип скользкий и не вызывающий ничего, кроме отвращения. А рядом с ним - Эрланир, бывший стражник из Ольвии и игрок, попавший на промысел за убийство своего кредитора. Тот, однорукий и иссохший, словно покойник, был когда-то торговцем северных островов. Но погорел на нечестной сделке и подался в пираты. Ровно на полгода, после чего влип в очередную темную историю, в которой потерял руку и свободу. Ему недолго осталось...
Шпана, карманники и бытовые убийцы - вот кого теперь держали на Дэйтане. Опасных пиратов и береговых налетчиков уже давно принято было резать на месте. Сварту повезло убить одного из ближайших помощников офицера, который не счел нужным представиться. За что три недели провел в какой-то яме, по колено в воде, куда каждый день приходил палач и добавлял на многострадальную шкуру гиганта новых шрамов. Его ни о чем не спрашивали, ничего не заставляли подписать или показать. Его просто пытали... К двадцатому дню Хромой уже совершенно ничего не соображал, плыл во мгле, надеясь на смерть. Но палач оказался большим искусником: его мастерства хватило даже на то, чтобы после трех недель сдать пирата на каторгу.
Одному Северному Ветру ведомо, как Свартайди пережил это время. Возможно, на одном лишь упрямстве и злобе. Но холодные, лишенные эмоций глаза палача до сих пор иногда вставали перед глазами, заставляя жмуриться и трясти головой. Отогнав видение и уняв постыдную дрожь в теле, гигант снова открыл глаза и чуть было не выругался в голос: на гранитной плите сидела, с любопытством оглядываясь, маленькая ведьма-шаи! Она смотрела на спящих и кривила носик. Наконец, обратила внимание на опешившего гиганта:
- Фу ты какой, дядька! Совсем в прятки играть не умеешь! - тонким детским голоском заговорила она. - Я ж тебе даже записку оставила! А ты!.. - она разочарованно махнула рукой. И вынула из кармашка Черный камень. - Забери свою каменюку, раз такой! - ведьмочка надулась на секнду, но потом личико ее снова расцвело: - А я новую игру придумала! Мы с тобой будем такие лазутчики! Надо из окружения выбраться и Важный Приказ командиру принести!.. А лучше вот, каменюку твою!!!
Она даже подскочила, горящими глазами глядя на Свартайди. А тот стоял, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть вертлявую Фортуну.
- Точно! Ты - пленный солдат, добывший нужную... эту... Чего-нибудь нужное, короче! А я такая пришла тебя из плена спасать! Пошли, скорее! - шаи прыгнула к дверному проему. Говорила она довольно громко, даже вскрикивала, но никто из спящих и ухом не повел. Сварт решил, что хуже не сделает, и потряс цепью, привлекая внимание ведьмы.
- Как же я в цепях побегу? Да и не один я... на задании был! - решил он подыграть. Ясно было, что колдунья просто придуряется, изображая игры маленькой девочки. Но почему не сделать спасительнице приятное?
Та резко обернулась, округлив глаза:
- Правда? Не один? А кто с тобой был?
Хромой показал на лежащего среди прочих Буппи. Почему-то ему очень захотелось вытащить отсюда напарника, который не умеет плавать.
- Понятно! - сосредоточенно сдвинув брови, сказала шаи и сделала пасс рукой, закручивая языки зеленоватой тьмы. Цепи Сварта и Носорога осыпались трухлявой ржавчиной. - Только он без памяти. Значит, придется его нести!
Хромой скривился, но промолчал: он-то рассчитывал, что Буппи проснется, а дальше - вдвоем всяко сподручнее, чем одному. Но у мелкой вредины оказались совсем иные планы... Взвалив на себя огромного напарника, Свартайди кивнул шаи: "Готов!" и вслед за ней выбрался из хижины. Рассвет мало-помалу вступал в права, сменяя непроглядную ночь зыбкими сумерками. На рейде стоял фрегат "Слава Эллианы", а у самого берега приткнулась небольшая лодочка. "Как же малютка на ней сюда добралась?" - удивился Хромой, но вновь не произнес ни звука.
- Это, - шаи показала невесть откуда взятой веткой на свое плавсредство, - шлюп "Стремительный", наш боевой корабль! Пошли скорей, пока эти, с топорами не проснулись!
И она вприпрыжку понеслась к кромке воды...

...- А еще мне всегда нравились эти... большие такие... А! Вот! Слоны! У них уши такие смешные и нос длинный, как рука, представляешь?! - шаи тарахтела без умолку вот уже три часа подряд, с тех самых пор, как их лодка миновала линию патрулей. Уже давно рассвело и поднимался ветер, но посудина шла ровно, даже почти без качки, словно вокруг стоял мертвый штиль. Свартайди сидел на веслах, Буппи все так же без сознания лежал на дне, а мелкая ведьма прыгала от носа к корме и болтала, болтала, болтала... - Я когда вырасту большая, обязательно себе слона куплю! А лучше - нет! Мне его принц подарит! Принц с Востока, весь такой в белом и на слоне!.. О! Берег вижу! - вдруг закричала она, глядя вперед, мимо Сварта. Тот оглянулся через плечо и удивленно поднял брови: и впрямь - милях в полутора по курсу высился темный абрис замка Крон. Велия... Какая, к черту, Велия?! До нее под парусом от Дэйтана идти больше двух суток, да и то - при попутном ветре. А на веслах! За четыре с небольшим часа! Колдовство, не иначе!..
Хромой повернулся обратно и открыл было рот, чтобы спросить, наконец, что происходит, расставить все точки... Но маленькой шаи в лодке уже не было. Буппи шевелился, медленно приходя в себя. На кормовой лавке одиноко матовел Черный камень...