Астаргаш.

Очы мартвых.

Когда мне снятся кошмары, я кусаю себя за руки.
Я не нашёл другого способа понять- я сплю ещё, или это невозможное действительно происходит.

Если больно-значит я уже на хлипком пороге просыпания, если нет-это всё вакханалия эмоций и потусторонщина.
Я практически всегда в сознании, и стараюсь определить в какой ипостаси мира сейчас нахожусь.

Когда мне приходиться смотреть через мжэцу, этот приём бесполезен.

Я вижу междумирье,его рябь, его условность, его двухмерную неоспоримость.
Мне с трудом удается отличить, что относится к физическим проявлениям моей реальности,а что к Вечной Ночи.
И это всё сложнее.
Я вязну, я вживаюсь, я теряю свою непохожесть, и вот ещё пару недель, и гори всё огнём- я буду жить в том, что вижу, неловким чужаком,так и не разобравшимся- чёрный он, или серый.

Тех кого я знаю идентифицировать проще.

Вот Беляша,в ореоле взметнувшихся косичек.
На её гибких бёдрах повязан пунцовый платок базарной танцовщицы, а глаза-тягучего густо синего цвета.

Та, которую называют Третьей-жёсткое платье,с запахом уходящим в пояс, и густой водяной гривой обтекающей глаза цвета горного хрусталя над изломанными бровями.

Эйс в медвежьей шкуре,видящий только кровяную потаённую  цель, или только еду.

Стратег номер Раз,с девичьем личиком и глазами бездомной старухи.Такая хрупкая, и такая бессмертная.

Весь мир другой.
Чувства игуанки, обломавшей коготок при залазинье  на вооон ту  БОЛЕЕ освещённую солнечными лучами горку.
Это боль,досада и сумбурный вихрь про товарок по прайду, и всеобщей пустынной локализации кактусов и безалаберных бедуинов.
Это негодование промахнувшегося хищника.
Это дрожание 70 летней черепахи,нашедшей свою подругу заклёванной грифами.
Это резь в слезящихся глазах кочевника, пытавшегося отыскать в равнодушном однообразии барханов, убежавшую в досаде женщину.

Мне казалось я сошёл с ума.
А может быть тогда и сошёл.

Пытаясь удержаться за то, к чему привычен и что составляет МОЙ мир,я ухватился за одну единственную зацепку- наше убогое зрение.
Хочу видеть просто тех кого могу коснуться,банальных,ограниченных,смешных и чёрствых.
Хочу остаться, и умереть  человеком.

Подарок.

Завидя Мэшдша эта девочка всегда убегала.

Если с остальной ребятнёй селенья он, где дракой,где родительскими внушения, а где мольфарскими фокусами, к 10 годам наладил хрупкую дипломатию, то с этой мелявкой  все его ухищренья со свистом летели  в пустоту.

Она была молчаливо пугливая, светло рыженькая, как молодая  лисичка, почти русая.
С непередаваемым прозрачно медовым окрасом волос и россыпью гречичных веснушек,который встречается очень редко, и только при прозрачно молочной коже.

Обитала она не в посёлке, и слыла среди местных кумушек дикаркой и дурнушкой.
С отцом Ярешем, нелюдимым, хмурым, ещё не старым кряжистым вдовцом,местным лесничем, она жила в сторожке, среди теряющихся в небесах  гладких буков, у самого подножия гор.
Жена у Яреша преставилась тому пару лет, и на этот счёт болтали разное- то ли зачахла от грудной жабы, то ли сам лесник, своими руками  повесил её за рыжую косу в чащобе, заревновав вольным обращением  с ямщиком, что раз в месяц доставлял почту из столичных краёв .


В этот раз и вовсе  пришлось возвращаться  домой, пряча от семейных простреленную руку.

Лесничий нагрянул как раз в момент, когда Мэшдш, исхитрившись подстеречь девочку на отходе к лесным зарослям,привлёк её внимание,соорудив из ветра и сухих еловых шишек кургузое подобие белки.

Оживленец,потешая мелкую,забрался  на пенёк,и смешно имитировал умывание мордочки,когда прицельно пущенная стрела,хлёстко свистнув, пришпилила ладонь Мэшдша к земле, покрытой ковром седоватого лишайника.

Рванувшись он освободился, и бросился на утёк,взметнув за собой порыв ветра,полоснувший по сквернословящему во всю глотку лесничему.
Тот охнул,выпустил ещё заряд отборной матерщины про оборзевших колдунских выблядков,зарящихся портить божьих деточек, но фартовый   момент для убийства  был упущен- мальчишка смылся.
Давясь кислыми слезами от боли и обиды Мэш, отломив древко, избавился от неудобного осинового дополнения к ладони.
Вернувшись домой он отказался ужинать с семьёй  и пробурчав что то невнятное  спрятался в свою комнату ещё до полуночи.

-Ришик,-сказала Анжела мужу,проводив хмурого сына инквизиторским взглядом и дождавшись пока остальные  её отпрыски наелись, и   по очереди потеревшись о родителей носами разошлись по этажам,-мне кажется надо срочно пересмотреть наш подарок .Давай возьмём рыжую малютку.Ну ту, рябенькую как перепёлка, что возле леса с родителем ютится.

-Женщину на 10 лет?-недовольно поджал губы некромант,-Это возмутительно рано, хотя бы на 13, как мне в своё время.А у  старосты в среду чудная подголянская сука ощенилась,и ты же знаешь,ангел мой, как он хотел собаку.

-Какая женщина, о чём ты?Она крошка совсем,там незатейливые детские игры,-ответила ведьма,уже направляясь к дверям, -Но он хотел пригласить её на завтра, и чует моя отлетевшая душа,благополучно его попытка не закончилась.А щеночек  всё равно взбесится через неделю.

Яреш мастерил новый силок на волков, которых этим годом развелось немерено,так что они стали наглыми до крайности , и пару раз уже таскали овец чуть ли не со дворов.
В углу, под застиранным ласкутным одеялом, в россыпи леденцовых прядей, мирно сопела Боженка.

Тяжёлый засов на дверях задрожал, забился в пазах и свалился на утоптанный земляной пол.
Низкая дверь распахнулась и заметавшийся огонь свечей озарил стоящих на пороге сторожки Анжелу и Ришеля.

Родители Мэшдша ушли в Вечную Ночь всего пару месяцев назад, и выглядели ещё совсем  как люди.
Особенно Анжела, которая и при жизни тщательно ухаживала за собой.
Её трюмо перед тяжёлым двух створчатым серебряным зеркалом было вечно заставлено баночками  с бальзамами,притираниями, флакончиками духов и милой любому женскому сердцу косметики с непроизносимыми названиями.

Но Яреш сразу признал их-вся округа, от мала до велика, знала каждого из обитателей Астаргаша.

-Господь всемогущий,не попусти торжества еблинской силы,сохрани преданные тебе души,отврати длань бесовскую,если не от меня, так хоть от безвинной рабы твоей Габриелы Божены,- забормотал лесничий,нашаривая  рядом с собой тяжёлый короткий топор.

-Ооомен,- насмешливо пропела Анжела,ступая через порог.
-Могильные выползни,сгиньте,сгиньте,заклинаю именем  бога живого!-одной рукой зажав сорванный со своей шеи простой деревянный крест, а второй привычно ухватив топор,Яреш с криком бросился на не званных гостей.

И после первого же шага громоздко упал на бок,подавившись криком,хрипя и закатывая  глаза.
Проснувшаяся Божена от страха вцепилась зубами в одеяло и беззвучно всхлипывала.

Ришель добил корчившегося на полу лесничего,оборвав сосуды и выкрутив через рёбра сердце, одним резким жестом , даже не приближаясь.

-О мои злые боги, какая мякотка,-нежно проворковала Анжела, склоняясь над застывшей от ужаса заплаканной девочкой.
Она задушила Божену, стараясь не оставлять синяков.



Мэшдш проснулся, совершенно без настроения на праздник,когда ещё только только начинало светать.
Быстро одевшись он уже хотел выскользнуть из комнаты и отсидеться где нибудь подальше в лесу,или у озера,малодушно прячась от родных, как вдруг увидел большую коробку возле окна.
Её стенки дволь и поперёк были покрыты шутливыми поздравлениями,и подписями Анжелы и Ришеля.
Родители умудрились таки бесшумно  протащить   ночью свой подарок.

Коробка была ростом с Мэшдша, и он, не справившись с любопытством, принялся нетерпеливо рвать стаскивать  обмотку, а потом откинул  крышку.
Нарядная дочка лесничего, совсем как живая, в пышном  платье пунцового бархата смотрела на него из под золотистой,тщательно расчёсанной чёлки.

-Смотри, смотри!Я знала что ему понравится!- в восторге шептала мужу Анжела,-Я же говорила, что это лучше собаки!

Парочка личей с умилением подглядывала за сыном через приоткрытую дверь.

Мэшдш,не в силах сдержать счастливой идиотской улыбки,водил пальцами по нежно атласной щеке,перебирал и гладил мягкие  волосы,шепча заклятия ,пока  Божена не  открыла глаза.

-Теперь ты- мой друг,-довольно произнёс он  и взялся за холодную руку  девочки.
Она ответила ему слабым пожатием и улыбнувшись в ответ, шагнула из коробки.

Жить в этом мире.




1. Неудавшаяся сделка.


Сверис, небольшой город, затерявшийся в предгорных окраинах империи Кальфеон.

.....и этот ответ я должен передать своему владыке?

- Их Сиятельство выразились предельно ясно, господин Бенирш.

- Но чем же мне аргументировать столь категоричное решение господину Норбагге? - лощёный адвокат задумчиво накрутил на палец свою жидкую обильно напомаженную бороду,- Князь отказывается от выгодной сделки, от инвестирования горнодобычи, от участия в строении базилики Господа нашего, от расширении дорожного полотна..

- Абсолютно верно.

-Но это... не практично, господин Крампин- скривил губы козлобородый,- Кжедорский князь так сказочно богат?

-Скорее достаточен имеющимся,- мягко уточнил пожилой управляющий, одёргивая  старомодный бархатный жилет, на тучном теле - И не желает утруждать себя заботами.

Томас Берниш, в молчаливой досаде возвёл глаза к низкому, чисто белёному потолку,- Может быть князь не желает расстаться с  озером  из за драконов которые, как говорят, хранят его семейство?

Закинув голову, блеснув отлично сохранившимися зубами Крампин искренне расхохотался, и даже вынужден был достать большой платок, что бы смахнуть пару набежавших слезинок.

- Ох, простите старика за ради Бога...Кхм.. Когда вы успели наслушаться суеверий горцев?
Я коренной житель Свериса, наша контора занимается внешними делами Кжедорских князей уже пятое поколение.
Я сам сотню раз бывал  в Астаргаше, и на берегах озера. Там нет, и никогда не было никаких драконов! Это сказки коллега, просто сказки. Но там водиться дивная форель, такого нежного и деликатного вкуса - просто благодать... Особенно томлёная в горчичном соусе, с лимончиком, да под графинчик...Да что я вас дразню, не откажите составить компанию, отобедаем вместе, четыре часа уже по полудню, вы притомились наверное.

Думая о чём то своём, пощипывая редкую бородку, кальфеонский адвокат в знак согласия кивнул головой.

Когда переговоры заходят в тупик, наступает очередь менее цивилизованных рычагов воздействия на упрямого оппонента.

2. Первый шпион.

Бляшский лес. Егучие  буреломы. Их тут косой леший нарочно валял? Все штаны в решето, задница на луне свечует. Среди лужаек гладких, как псдэн 10 ти летней девки- ямы хуямы, с гнилой водой по глотку. Не комары, а души сборщиков налогов, прости Хоспади. Сосут даже когда  раздулись от крови, и не в состоянии переступить сое брюхо.
В тыквень себе 10 злотых за такое душное дело пусть залупит, умник.
Хотя бы  20! Ещё новые портки и сапоги с кишточками.
Где ж эта шахта, будь она не ладна. Во... стучат вродь..Не видать правда ни зги. На ощупь что ле кирками махают?

Низкорослый соглядатай, в дурно выделанной овчине, пригибаясь среди зарослей вереска, подкрался к темнеющему в горе провалу.
У входа  виднелось несколько рядов вагонеток, уходящие в глубину тонкие полоски рельс и четыре неподвижные лохматые кучи.

Волчидавы,- затравлено подумал шпион, когда одна из лохматенций лениво зевнула аршинной пастью, - Не набрехали значт про них...Мамучка пресвятая элионская богородица...я добры чловэк..я ж не злодий..доведи мене д дому.. шибко...

Все четверо охранников штольни, в длинной свалявшейся шерсти, отсвечивая огнём желтоватых диких глаз, как по команде поднялись, и покачиваясь заскользили, бесшумно переставляя мощные лапы, в сторону незваного гостя.

Пятившийся по рачьему мужик, глухо ойкнув, вскочил на ноги и, уже не прячась, бросился наутёк.
Но  сразу наткнулся на бледного паренька в бедняцкой одежде с длинным пастушеским кнутовищем в руках.

-Хлопчик! Ты с шахти? Ты собачкам цыркнешь? Мне ж порвут от ухи до корня жызны!- шпион схватил мальца за тонкую сухую руку, но сразу в панике отбросил, как жабу, - Оххххййепть..... Мартвы!

Крестясь и путаясь в ногах, он слепо закрутился на месте, не соображая, куда бежать.
Настигшие  волкодавы разорвали пропахшее кислой овчиной тело так быстро, что спящий лес не успел всполошиться криками.
Мальчик ловко прищёлкнул кнутом в воздухе.
Псы, измазанные свежей кровью, повиливая толстыми лохматыми хвостами, кротко потрусили за ним обратно к шахте.

3. Второй шпион.

....наблюдать во всем осторжность и о самом себе стараться. Скоро начнётся  счастливый период жизни моей, хоть я постарел уже вдвое, как скрепив сердце сделал первый шаг к мечте своей.

Широколобый статный мужчина, лет сорока, присел на покрытый клочковатым мхом пень. Опустил к ногам небольшую плетёную клетку, в которой утробно ворковали почтовые голуби.
Позади него, скрытые зарослями жимолости и молодым ельником, курились дымком трубы над Кжедором.
Рядом лениво шлепало волнами по сырому берегу тусклое озеро.

...жить по силам, далеко не забираться, не отступать от цели, не растрачиваться. И вот, вот последний взнос, последний вкладыш в литографию моей судьбы....Сразу от казначея Норбагге - оформлять купчую на земли, перворазрядный цирюльник творит чудеса с любым анфасом, паспорт благонадёжного пансионария скроет навсегда авантюриста Либрариана.

Шпион невольно улыбнулся, видя себя  уносящемуся на свежей почтовой тройке к тёплому побережью Внутреннего Моря.
Из плотно притороченной кожаной сумки он достал короткое пёрышко, и тонкий квадратик папиросной бумаги.
Его наниматель, помимо полного устного и письменного отчёта, категорически требовал пары слов  обрисовывающих ситуацию, как только поручение будет исполнено.
Посидев немного в раздумиях, Либрариан старательно вывел : "Оплот веры"

Костяная непромокающая капсула была крепко навязана к лапке сизого голубя.
Шелестя быстрыми крыльями он взметнулся, уносясь к родной голубятне с запиской.
Проводив его глазами резидент опустил взгляд, и наткнулся на незнакомца, бесшумно возникшего в нескольких шагах от него.

-Витам, - учтиво произнёс худощавый мужчина, одетый в старомодный костюм тёмного бархата. По плечам его рассыпались локоны льняных волос, скуластое породистое лицо было серьёзно и грустно.

-Благоденствия и простора, Ваше Сиятельство,- холодея ответил Либрариан, безошибочно признав одного из некромантов Астаргаша.

... указать в отчёте, что картографы бессовестные лгуны, и территория подвластная князьям гораздо обширнее.

Под театральным жестом бледной ладони колдуна голубиная клетка развалилась.
Запаниковавшие птицы синими трелами взлетели в неприветливое хмурое небо.

Словно из под земли появилась вторая фигура.
Идентичного  роста, с явными семейными чертами, но живее и моложе чем первая.
Глаза и волосы  темнее, взгляд надменней, дорогой охотничий костюм отлично сидел на Ришеле Вантерличе.

Молчание обоих ясно дало понять шпиону, что разговаривать с ним не собираются.

-Вы должны выслушать меня,- стараясь сохранить достойный вид проговорил он, выкладывая свой заветный козырь, - Я не соглядатай вашего поместья, я - инспектор религиозных конфессий Казимир Люткевич. У меня есть документы, распоряжения... Меня направили в Сверис по приказу Его Святейшества, с официальной миссией.

Престио неловко повёл плечами, словно ему стало зябко.
Ришель, не сводя янтарно карего пронзительного взгляда,  поднял затянутую перчаткой руку.
Под магией  Либрариен задохнулся, вывернулся суставами наружу, истекая кровью и приобрёл вид подобия садовой скамейки,  из белеющих костей и лохматой плоти.

- Риш, он успел отправить письмо,- сказал старший лич брату. Во время убийства лицо его искажало болезненно страдающее выражение,- В следующий раз они пришлют настоящего инспектора.
-Я очень на это надеюсь.

4. Мера праведности.

Кальфеон.

Почтенная матрона Флавия Торман, сидя на низком топчане, полностью скрытом пышными складками её платья, покачивала венчавшим голову тюрбаном, украшенном пучков перьев фламинго, и выговаривала притулившейся у её ног  молодой женщине:

- Ему тебэ нога мыть и воду пит. Что бы он делаль без тебэ думаиш? Сидел бы на одна морковка всю недела. На одна!
-Ах крёстная, вот вам неймётся, как вшивому страннику без бани. Наш брак заключён у светлого престола Эллиона, и под его благословением. Сам пресветлый император жаловал нам именную поздравительную грамоту с тысячью серебра, - снисходительно отвечала жена церковника, давно привыкшая к подобным заявлениям со стороны престарелой родственницы.

- Он кушал твою жызнь. Ам- ам- ам! Усадил в дом, поститься и молится. Ты стала как пэрина без пух!  На чём пэредник держится ? - не унималась старушка, - Сколько времэни он брэзгует? Нэ муш, а животни звер, бэз яйц.

- Вы же знаете, тётушка был  святой Покров, потом Семинеделье...потом Ерёмино Воскресенье.. Кушайте мармеладки,  это из Валенсии, цукатные, на языке сами растекаются. И не злословьте на моего Казимира,- умильно бормотала   Гесиона, - Жизнь моя полна только рядом с ним, и сердце моё- в его зрачке, - продолжала она, воодушевляясь,-   Вот он уедет на днях, и я буду как голая душа слоняться по нашему опустевшему дому,  тоскуя и кручинясь.

- Доезжится,- бурчала Флавия, выбирая с блюда лакомство  пухлыми,  негнущимися от обилия тугих перстней пальцами ,- Укусит бешен филинух за глазь, окосеет твой благодетель, и совсем в негодность придэ.

Желая отвлечь дуэнью от вечного предмета  раздора молодая женщина, ластясь, обняла горбоносую старушку и с таинственным видом зашептала:

-Вот я вам, крёстная, расскажу  тайну...
-Козя таки завль полюбовницу?
- Грешно вам, - вспыхнула молодуха, - Для Козимира  нет в мире женщин, пока я дышу.
- Та, звиняй, збыла,- идейный муж, одновсувушь, - зловредно каркнула почтенная матрона насмешливо косясь по птичьему блестящим круглым глазом.

Отмахнувшись от колкости, Гесиона продолжила:

- Между нами всё таки свершилось таинство брачное, и все знаки небесные - что мы в ожидании дитяти.
- Охмайе....
-Да да! Я ещё не радовала Казимира, зачем волновать его? Это новая миссия, зело серьёзна, боюсь не манкировал бы он служебным долгом из за меня..
- Онэ то? Онэ за должность снисходут рожать тэбi хоть от заросшего шерстью волкодлака из дикого лиса.
- Тяжко мне  с вами, тётушка, прости меня Царица Небесная, - в досаде отстранилась церковница, - Всё то у вас амурные упоения, да ехидности на уме.
- Ну беде, буде, - подрагивая розовыми перьями на тюрбане забасила Флавия - Рада я, что с Кози, хоть цой, акромя навозу да зазубренной ветхой христоматии, толку вылуплилось.

Захлопали двери, засуетились слуги с постными лицами, накрывая к ужину.
В залу вошёл хозяин дома, Казимир Люткевич, - высокий хилый бородач, средних лет , с выпуклыми скулами и рано залысевшими висками.
Облобызав, по  родственному, душистые от пудры сморщенные щёки матроны, и с достоинством приобняв жену, он произнёс:

- Откушайте с нами, досточтимая  Флавия, перед моей большой дорогой. Отсылают меня с религиозной миссией на задворки империи, неизвестно когда и свидимся в кругу семьи.

Гесиона всхлипнула  и припала к мужу.

- Благого карьера тебе сделать, Козя, - растянула напомаженные губы старушка, делая знак слугам помочь ей подняться, - Звиняй, сударь, дома откушаю, уж больно у вас беззсолоно.

Сощурив болотного цвета  глаза Казимир снисходительно кивнул.
Женщины обнялись на прощание.
Госпожа Торман отбыла на низком кривоногом верблюде, увешанном от ушей до лажек бархатными помпонами, и в доме церковника воцарились тихие речи и стойкий дух ладана.

Рано по утру, заслуженный инспектор религиозных конфессий, в сопровождении двух зевающих долговязых служек, налегке выехал из Кальфеона, держа путь к затерявшемуся у подножия западных гор Сверису.

5. Наведение порядка.

Сверис, кабинет губернатора Чесслава Ранцау.

- Странное дело, господин губернатор, инспекций Верховного Собора Элиан не бывало в вашей области уже почти два года, - Казимир, по судейски заложив руки за спину, стоял, устремив взгляд в окно.

Через прозрачные стёкла были хорошо видны скульптурные фигуры и цветные витражи, богато украшавшие стены возвышающейся на площади церкви.

Губернатор, седой как лунь, более напоминавший аскетичным лицом, строгим тёмных тонов облачением и светло голубыми глазами, отшельника, чем представителя светской власти, спокойно ответил :

- Можете ознакомиться с перепиской связанной с этим моментом, ваше преподобие, я аккуратно оповещаю Собор обо всём, у нас происходящем.

- Излишне. Мною были подняты архивы за последние несколько десятилетий, так или иначе касавшиеся дел в Сверисе. И считаю, что здесь скрытно идут противные божьим промыслам дела, при попустительстве городского Совета, и лично вас, господин Ранцау.

Старик, не сводя внимательного, ясного взгляда с инспектора, ожидал продолжения.

- Разбитартельство о схизматах, которые скрываются в Астаргаше, было сформированно очень ловко, - Казимир, внутренне начиная распаляться гневом на безмятежность губернатора, принялся досадливо, не расцепляя рук, мерить кабинет шагами,  - Все документы оформлены, свидетельства заверены, подписи, даты имена - подлинные. Но я лично получил данные, и намерен проверить их со всей строгостью, что видимость повиновения властям всего лищь декорация, скрывающая гнездо ереси и чернокнижия.

-Кжедорские князья, - потомственные маги и алхимики, в этом никогда не было тайны, - не изменяя спокойному тону ответил Ранцау, - Их род издавна является покровителями Свериса. Их пожертвованиям мы обязаны нашими хорошими дорогами, рабочими местами в каменоломне. Библиотека, лечебница, учебные заведения, - от их щедрот. Вы были в нашей базилике? Вся её отделка полностью  оплачена княжеской семьёй.

- Золото, брошенное вам в лицо, прикрытое лживо благими намерениями.  Откуп от совести, от веры, от истинной власти. Вы ведь не посмеет отрицать, что в Кжедоре плодит безбожие собственная церковь, а за оградой Астаргаша торчит языческая часовня, испускающая древнюю мерзость ?

- В посёлке действительно имеется действующая церковь, но это связано с его удалённостью от Свериса. На все большие церковные праздники кжедорцы, и кто нибудь из княжеской семьи, обязательно являются в главный собор. Ограды вокруг поместья никакой нет, это выдумки, а часовня действительно имеется, но там службы не проводятся, она сберегается   как дань ушедшей старины.

-Довольно, - Люткевич, сверля глазами по прежнему не терявшего самообладание губернатора, с хрустом расцепил пальцы и упёрся ими в стол, - Вы, господин Ранцау, имеете личные причины покрывать и этих колдунов и их приспешников. Сразу же после окончания инспекции я первым делом добьюсь лишения вас губернаторских регалий. И молитесь всем святым, что бы возраст позволил вашей седой голове миновать инквизиторский костёр.

Старик поднялся, невозмутимо отвесив поклон инспектору.

- Я лично отправляюсь  в Астаргаш, что бы передать указания и  дать добро на разбирательство церковного суда. Подготовьте документы о вашей отставке, господин Ранцау, вы неприлично задержались на посту,- сухо отчеканил Люткевич, и покинул кабинет.


-Вы слышали, Роберт, - прошептал Чесслав, откидывая бархатный платок с прихотливо украшенного золотом и драгоценными камнями человеческого черепа, лежащего в углу на низкой подставке, - Я неприлично задержался...

- Скудоумен и горд, - коротко резюмировал череп, блеснув алмазными зубами, - Вы зря позволили этому юнцу так дерзко вести речь.

- У вас все юнцы, - мягко улыбнулся старик, - Предупредите, пожалуйста, падре Стефена, думаю инспектор не минует заглянуть в кжедорскую церковь.

- Уже озаботился. Давате лучше садитесь за доску, - губернатор, бережно прихватив череп, уселся за инкрустированный слоновой костью и агатом шахматный столик с начатой партией.

- Переставьте мою ладью на Е- 4, - властно приказал череп, - И откройте раму, вам надо дышать свежим воздухом, это полезно для лёгких.

Не споря Чесслав широко распахнул окно морщинистыми руками.
В кабинет ворвался заливистый птичий щебет, голоса горожан и солнечный свет.

6. Свой глаз- алмаз, чужой- стекло.

Шахта.

- А сам то я, паны, кжедорский, да завело млоди лата в конфузию, зело мотыляло по свиту, мотыляло, як хавно в проруби, да  выкинуло,  обратно на родны берег. Но уж порядком жить не в силам мне оказалось. Ослаб, изгадился в мирском, истрепал душеньку,- грязноватый курчавый проводник, по имени Марьян, с отёкшим плутоватым лицом, беспечно заливая на ходу в себя самогонку, покачивался на гнедой смирной кобыле по правую руку  от инспектора, - Теперь я  тудысь только на коленках приползаю  - на отчий дом взгляд положить, али как сейчаз - высоких преподобий по краю за малую денежку  проваживаю. Всё тут мне ведомо, каждая тропка хожена, и штольню вам покажу, и до Астаргаша доберёмся за светло.

Позади, на холёных серых ослах молчаливо трусили церковные служки, попутчики Казимира.

- Что ж у вас за порядки такие драконьи, что ты в родном доме головы преклонить не смеешь? - поинтересовался хмурый Люткевич.

- Драконьи, истинно драконьи, вельможный пан! - с жаром подтвердил Марьян,облизывая раздутые простудой губы, - Никакой цывылызации, всё как медведи по старинки и живём и помираем. Деды у нас суровеньки, постники немэрущи, в ком дух вольнi, да супротив них,- серчают, в землю колотят, жечься шлют, и полезешь, да ещё плакать и  благодарить будешь, горя, вона какую силу имеют.  

- Возмутительное самоуправство, - недоверчиво прокомментировал инспектор, - А что же ваши князья? Кжедор ведь к их поместью относиться? Почему не поддерживают порядок среди населения?

- Тааа, и рыбьё и усё што у ним плавает, и до горизонта ихнее. Так и поддерживают!, - с ещё большим жаром отозвался проводник, - Уже которую сотню лет, благослови их Великая и Малыя. Без порядка то как существовать общестфу? Без порядка бы люди баловаться удумали, а это  разоренье и шатания всему краю.

Казимир с досадой крякнул и отвернулся, бросив попытки вытянуть что нибудь ценное из болтуна выпивохи.

Подкованные копыта  равномерно стучали по неширокой,  добротно укатанной дороге, которая плавно извиваясь, как серовато жёлтая змея, поднималась в гору.
Густой смолистый лес вокруг сменился орешником и полянами папоротников, а после - ковром седоватого мха и низкими одинокими  пихтами.

-Вот она, копальня, любуйтесь, понове, - возвестил Марьян, указав чумазой рукой с бутылью, к которой теперь  прикладывался ежеминутно.

Инспектор оглядел пустую каменистую  площадку перед шахтой, низкий навес с вагонетками, начищенные ровные струны рельсов, и прислушался- вокруг стояла гробовая тишина, только в кустах мелкой дробью чирикали воробьи.
Повинуясь движению повода его лошадь сделала несколько неуверенных шагов к веющим холодом провалу рудника.

- Ни ни, вельможны пан! - проводник кулём плёхнулся с седла, и путаясь в своё грязном жупане бросился к Люткевичу.

В этот момент откуда то с боку показался щуплый неулыбчивый подросток, с длинным плетёным кнутом в исцарапанных руках.
По боками его бесшумно выросло несколько косматых желтоглазых волкодавов местной породы.

- Нетушки тут никого, видите? тихо, пусто, дзень вольни, -  залопотал Марьян, повиснув всей тяжестью, и остановив всадника, - А псины дикие, порвут  и документов не спросят, святым животворным крестом клянуся, их чужакам глотки лузгать учат ещё в сучьей утробе.

- А мальчик  - из работников? - невольно покоряясь настойчивому тону проводника Казимир позволил ему развенуть своего недовольно фыркавшего коня обратно на дорогу.

- Это Гинек, моей кумы внучатый племяш, оппился болотной воды прошлым годом и умом совсем скуден стал, - оглядываясь на молча провожавшего их глазами пастушонка пояснил Марьян, украдкой перекрестив пупок, - Он немец, с ним разговоры разговаривать как с колодой, из милости при копальне обретается.. Поидим, панове, за ради всего святого, пока им наши физиогномии не остопрыстили.

Оглянувшись ещё раз на мальца в рванине, и его устрашающих напарников, Люткевич поехал в след за проводником по мало приметной дорожке уходящей в сторону.
Оба его служки уже во всю нахлестывали по сытым бокам своих ослов, что бы побыстрее убраться от зловещей тишины штольни.

Посёлок.

Кжедор, окружённый могучим частоколом, с тяжёлыми, окованными медными листами воротами, напоминал скорее оборонное сооружение, чем селение рыбарей, которым по сути являлся.
Просторные толстобрёвные дома, с крытыми дворами, небольшими, но многочисленными слюдяными окошками за распахнутыми железными ставнями стояли на равном промежутке друг от друга.
Возле каждого дома виднелся огород,  переносные коптильни для рыбы, колыхавшиеся седыми волнами развешенные  на просушку сети.
Везде чистота, порядок, всё добротно, крепко, основательно.

В центре посёлка белел известняковыми стенами костел и примыкавшая к нему колокольня.
За ним, высоко в горизонт, занимая половину неба, поднималась матово синяя водяная гладь.
По бокам  чернели горы  великаны.

Не ожидавший такого простора Люткевич остановился, и невольно любуясь запрокинул голову. Рядом с ним, пооткрывавши рты, застыли на своих длинноухих служки.

-Кжедорское озеро, что кормит и поит  побережье,- негромко сказал подъехавший Марьян, - Усё до дна, и хребты вокруг него- княжское.

Церковный инспектор при этих словах вернулся мыслями к своему долгу, и тронув коня поехал к костелу, оглядываясь по сторонам.
На чисто выметенных улицах виднелись старики, да женщины с детьми.
Все чем то занятые, прерывающиеся что бы бросить на приезжих короткий любопытный взгляд, и снова принимавшиеся за свои дела. Кто носил воду, кто конопатил стены, кто разбирал и чинил сети или занимался другой мелкой работой.

На встречу Казимиру вышел престарелый священник в домотканной рясе, с окладистой волнистой бородой, приветствовал церковным обычием.
Инспектор, едва ответив, прошёл сразу в церковь.
Внутри было прохладно,  тихо, пусто.
Свежая побелка на стенах, простые рубленные скамьи, несколько икон и привычный элианский крест тёмного дерева во всю стену.
Падре Стефен, пряча усмешку, поглаживал бороду, наблюдая за столичным церковником.
Придраться было не к чему, но Казимир каждым волоском на коже ощущал  чужековатость и настороженность в этом спокойном месте.
Недаром он перечитал сотни листов протоколов и свидетельств, недаром изучал в архивах Соборной библиотеки тайные апокрифы.
Теперь здесь,  по еле заметным глазу множеству признаков утверждался он, что не ошибся второй шпион, и под прикрытием колдунов из Астаргаша схоронилась и благоденствует древняя ересь.

-Казимир Люткевич, уполномоченный Кальфеонским Собором инспектор религиозных конфессий, - сухо представился он старцу.

- Падре Стефен, местный  пастырь рыбацких душенек, - легко улыбнувшись ответил священник, - Доброго вам здравия, панове. Рыбари сейчас на промысле, но вечером будет служба, почтите присутствием, ваше преподобие?

- Некогда мне. Сегодня, до заката, мне необходимо закончить миссию, передать кжедорскому князю указания Собора, и выступить в обратный путь.

В избе напротив церкви, чернобровая молодица, распахнув окна, старательно намывала  толстые мутноватые  стёкла.
За её спиной в высокой горнице виднелся очаг, с приготовленными дровами, и на подоконнике около него - тёмная картина, украшенная связкой лент.

Люткевич сощурился, рукописное изображение начало видеться резче...
Но тут девушка, заметив его настойчивый взгляд, смутилась, подхватила мыльную тряпку, шустро захлопнула обе створки и задёрнула занавеску.

- Добре дороги, панове, берегите себя, - с поклоном ответил падре, привычно крестя уезжавших.

Марьян  метнулся к нему, бросившись в пыль на колени поцеловал узловтую руку, и погоняя свою худую кобылку, присоединился к хмурому инспектору и его свите.

- Что этот бородач мне беречься пожелал? - не оборачиваясь спросил Люткевич у проводника.

- Не имейте беспокоства, вельможный пан, эт местная приговорка, как бы доброе напутствие на богоугодное путешествие.

Дорога сузившись, но по прежнему отлично укатанная, обогнула посёлок снова начала подниматься.
Впереди, отделившись чёткостью линий от гор, виднелись башни Астаргаша.
Инспектор молча подхлестнул коня.

7. Дурное предчувствие.

Кальфеон.

Гесиона рыдала надрывно, безутешно.
Уткнувшись в грудь крёстной, так, что в  опухшее лицо врезались  круглые янтарные бусины, в несколько рядов украшавшие шею старушки, простоволосая, жалкая, она плакал и плакала, временами принимаясь истерично заламывать пальцы.

- Ну буде, деточка, буде, - нетерпеливо говорила матрона, гладя пухлой ручкой растрёпанные волосы молодой женщины, - Шо ти ревёшь так долго ? Ти же выплакашь всё, что в тебе есть мокрого и станэш крива и жолтая как огурцы, из которых твой Козя любит нэсвежий салат. Подумаешь, приснилось дУрное.

- Тётушка, не просто дурное, - подняла закисшие глаза церковница, не переставая всхлипывать- А благоверный мой в таком тихом ужасе, в такой неприглядности! Зрею вечером , -  он стоит, нетерпеливый,  в срамном виде посреди спальни нашей...лампада мерцает, всё такое родное, привычное...а я - я ничего не могу поделать с собой, я как мёртвая, я боюсь его! Он улыбается и я вижу - у него нет зубов, тётушка! Совсем голые дёсны, чёрные... он улыбается и идёт ко мне...

- Ни мущщина, а  ссущая святая инквизиция и все её нудные пастыри  в одном волнующем лице, - бормочет старушка, обнимая снова залившуюся слезами крестинцу, - Я тэбя уверяю, Гесенька, эт он окрысился на то, что ты у меня пампушки с маком у той неделе без его благословения трескала. Никому твой Козя в столетие не сдался, вот те крест! Им же любая дикая зверюга подавиться, а никакая  женщина не позарицца, если уж только совсем от большой и нешастной любви под простынёй тайком от соседей глухой ночью.

Обессилившая церковница слабо улыбнулась, и вдруг охнув приложила руку к животу, который передёрнула саднящая болезненная судорога.

- Ну вот, ну воточки, - тревожно запричитала Флавия, - Не смей жилы напрягать рёвом, а то зародишь какую нибудь, прости меня пресвятая эллианская богородица, брюкву с рогами раньше сроков! Позвать тебе этого дохтура, что 10 серебряков за взгляд берёт, што б они ему на том свете каждый ковшом кипящего масла на учёную бошку проливалися?

- Нет, прошу не тревожьтесь, - испугалась Гесиона, - У моего Козимира сердце разорвётся, если он узнает, что меня чужой мужчина касался...Мне лучше уже, это всё нервы.. Эллиан благая не оставит бедную жено, дождёмся с маленьким нашего  благодетеля, я, глупая, зря нагоняю беду слезами.

- Так то лучше, - сказала старушка, поднимаясь и разминая затёкшую спину, и расправляя смятые складки пышного платья, - Но ты бы переехала пока ко мне, деточка, а то у вас тут от одного ладана захиреть не мудрено.

- Благодарствую, тётушка, но мне родные стены милее, я к вам буду в гости заезжать лучше по чаще.

- И то дело.

Церковница проводила престарелую родственницу, и уселась писать письмо мужу, чтобы получил весточку на первой станции, как на обратном пути лошадей будет менять. Но про сон - больно, а слова любви- стыдно, ещё и отчитает потом, неразумную. Так ничего и не написала.